она свободно ориентировались не только в подшиваловском барском доме, но и в их огромной съемной квартире в Саратове. Более того, она стала как бы доверенным лицом барышни, ибо ей Ирина доверила роль «почтальона» в период конфликта с отцом. Много раз пришлось ей в Саратове бегать к поручику с письмами и приносить ответные.
Любопытство, эта черта свойственна многим людям и особенно женщинам и девушкам. Не была лишена этой слабости и Ксения. Она не раз, будучи на «стреме», подсматривала за свиданиями влюбленных. То оказалась совсем иная «любовная игра» совсем непохожая на то, что происходило в схожей ситуации между парнями и девушками в деревне. Казалось бы то же самое действо, когда руки поручика проникали под платье Ирины, но в то же время это ласковое проникновение совсем не сравнимо с обычно грубым лапанием, практикуемым парнями на свиданиях с подшиваловскими девками. И ответная реакция Ирины, ее вожделенно сдержанные охи, совсем не походили на ответный визг подшиваловских девок. За теми любовными утехами не только подсматривать, но и просто подслушивать их было приятно. И Ксении тоже хотелось ощущать то же, что ощущала барышня – ведь ей шел шестнадцатый год, она уже два года жила при господах и успела отвыкнуть от тяжкой крестьянской обыденности, у нее появились новые интересы и желания, эстетические ориентиры.
Конечно, барышня не догадывалась о думах и желаниях своей молодой служанки, в полной уверенности, что та счастлива своим положением и о большем не помышляет. Ксения после того как была приближена к барышне действительно пребывала где-то с полгода совершенно счастливой. Потом… Потом с ней стали происходить совершенно невозможные для господского понимания вещи. Видимо, нечто подобное в свое время происходило и с мировоззрением её двоюродной бабки. Но с той эта метаморфоза происходила уже в более зрелом возрасте, а у Ксении совсем в юном. Бабка за все свои тридцать лет службы в глазах господ ничем себя не выдала. По аналогии так же господа думали и о Ксении, которую «достали из грязи». Но они не учитывали веяния времени, что во время начала службы бабы Глаши в памяти еще свежа была «крепость», крепостное право и у многих крестьян тогда еще имело место отношение к своим бывшим господам как к существам высшего порядка ниспосланным к ним самим Господом Богом. В начале двадцатого века такое мировоззрение среди русского крестьянства оказалось серьезно поколебленным. Ко всему в 1905-1907 годах в губернии, как и во всей России, прокатились крестьянские волнения, сопровождавшиеся погромами помещичьих усадеб. И хоть те волнения обошли Подшиваловку стороной, но и здесь крестьяне уже стали далеко не те, что раньше. У многих в головах созрел вопрос: а с чего это у господ так много земли и лугов и в самых лучших местах!?
С малых лет Ксения слышала, как возвратившийся с отхожего промысла отец возмущался существующим порядком вещей:
– Пропади этот город пропадом! Никогда бы туда не пошел за гроши ишачить, кабы у нас земли поболе было, да
