же груда костей и черепов в углу…
Шучу! Сейф другой!
И человек другой. Не Добролюбов. Но наверняка из той же ударной плеяды мастеров.
Сейчас помощь начнет предлагать.
– Ну что, успокоился? – Тон не сказать, что дружелюбный, но и не оскорбительный.
Я молча кивнул головой. Не стал объяснять, что, в принципе, и не возбуждался.
– Что ж, тогда познакомимся. Моя фамилия Булгаков. Александр Михайлович. Оперуполномоченный криминальной милиции.
Руку не протянул.
Булгаков, надо же… А начальник у них не Достоевский, случайно?
– А ты у нас кто?
– Наручники можно снять? Россия подписала европейскую конвенцию о недопустимости допросов в наручниках. Ну и руки затекли…
– Драться не будешь?
– Не буду… Отвечаю. Если вы не будете.
Булгаков встал из-за стола и расстегнул оковы. Чуть полегчало. В мозг пошла кровь.
– Так кто ты у нас?
Я представился. Согласно уставу, без выпендрежу. Фамилия, имя, отчество, год и место рождения, прописка, сословие, серия и номер паспорта, ИНН, судимость, место работы (вернее, безработицы), семейное положение, вероисповедание и партийная непринадлежность.
– Судимый? А почему я тебя не знаю?
«Если бы я знал всех ментов в городе, то угодил бы в Книгу рекордов Гиннеса. Или в психушку».
– Это вы меня спрашиваете?
– Ну да, верно, – смутился Булгаков, – это я должен спросить себя… Короче, уважаемый Павел Андреевич, в принципе, я тобой заниматься не должен: преступление очевидное, раскрывать тут нечего. Это работенка участкового, но он после рейда спит.
– Преступление? – светским тоном уточнил я.
– Конечно. И не одно. Во-первых, публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации. До двадцати лет.
– Да ну?
– Шутка. До трех. Тоже шутка… Хулиганство. Грубое нарушение общественного порядка, сопровождающееся применением насилия к гражданам. До двух лет. Во-вторых, причинение вреда здоровью средней тяжести. Имеется в виду перелом носа. Не помню точно, но не меньше трешника. Вот такое преступление. Теперь хочу послушать твою версию.
Я, как умел, рассказал. Наверное, у Михаила Задорнова получилось бы смешнее, но, как говорится, чем богаты… Культурно отдыхали с девчонками, обсуждали последнюю книгу Акунина, выпили всего по пинте эля. Я вышел по нужде, а когда вернулся, то увидел непорядок и благородно вступился за друга Германа.
– Герман? Случайно, не Суслятин?
– Ну Суслятин… Какая разница, если его ногами пинали?
– Ну, в общем, никакой. Но лично для тебя было бы намного лучше, если бы он был почетный гражданин города. Или, к примеру, заслуженный педагог России… Усекаешь разницу?
– Нет.
– Один из потерпевших, между прочим, инвалид второй группы.
Ха-ха-ха! Плоха та комедия,
