при виде моего полугусарского костюма, пренебрежительно мне буркнул: «Повстанец?», но потом, посмотрев мой приемный формулярный список, сказал мягче: «В сборную команду!.. Подождать прихода полка… Не отлучаться!.. Не шалить и всё такое прочее!..» Он, очевидно, не знал, отнестись ли ко мне на «ты» или на «вы», а потому сохранял неопределенную форму.
Манглис, церковь кадетского корпуса. Начало XX века
Скучно тянулись первые дни. Чтобы чем-нибудь их заполнить, я попросил солдат показать мне ружейные приемы, маршировку и очень быстро усвоил себе эту немудрую науку.
К этому же времени относится моя первая в жизни охота, очень живо запечатлевшаяся в моей памяти. Если бы иначе сложились обстоятельства, вероятно, во мне проснулась бы эта страсть, но первый опыт мой оказался и последним. Кстати, читатель будет в состоянии себе представить, какое богатство дичи было тогда на Кавказе.
Однажды, бродя по штаб-квартире, я увидел компанию собирающихся охотников. Они согласились захватить и меня. Сбегав в казармы и отпросившись у фельдфебеля, я забрал кисет с табаком, кусок хлеба с солью, суковатую палку и потом бегом догнал охотников. «А ружьё?» – спросили меня. К общему смеху я показал на свою палку: «Вот оно! Да, ведь я так, только посмотреть и прогуляться…» – ответил я сконфуженно. Мы пришли довольно рано на место ночевки. Опытные следопыты определили, что внизу должны быть сейчас олени, а время еще позволяет сделать один загон, поэтому двое захватили на сворках собак и повели их кружным путем налево вниз, а остальные разместились по гребню горы, лицом к котловине. Так как у меня не было ружья, то я прошёл вперёд за последний номер и тут облюбовал себе местечко возле густого граба; но одному в лесу очень тоскливо, и я, забыв, или лучше сказать не зная основного охотничьего правила – стоять смирно в гаю, стал увеселять себя, чем только мог: курил, насвистывал, наконец, вырезал дудку и заиграл разные мелодии. Не знаю, что бы я еще изобрел для своего развлечения, если бы с соседнего номера не раздалось: «Чёрт вас возьми совсем!.. Когда же вы успокоитесь?.. Зверя пугаете..» Сознавая свою вину, я не обиделся. А тем временем поднялся внизу гон собак. Через несколько минут раздался топот скачущих нескольких лошадей и вдруг мимо меня пронеслись один за другим пять оленей-рогалей. Затем снова послышался топот, и на поляну вынеслись красавицы козы. Первые мгновения я остолбенел, но потом меня охватила какая-то страсть: я выбежал вперёд из-за дерева, затикал, замахал руками, козы прыснули в сторону и помчались на номера. Там раздалась настоящая канонада. Этим поступком, мне казалось, я искупил своё недостойное поведение в начале гая. Затем на ту же поляну выбежало целое стадо кабанов. Но перед этим зверем я уже не решился изображать загонщика, а, напротив, попробовал, нельзя ли забраться на дерево; кабаны, постояв немного, повернули и пошли куда-то вправо от цепи. В то время, как я мечтал о том, сколько бы я настрелял всякого зверя, будь у меня ружьё, вдруг передо мной показалась коза, которая бежала мелкой рысью и подталкивала мордой своей маленького козлёночка,
