даже несколько складывалось. Так что, если и пройдет он Демешиных, там надо ему еще пройти и Калиткиных. А у тех во хлеву Нюшка, жена самого Калиткина, как-то повесилась: ушла доить корову, да и повесилась. Вот и бесы с тех пор там завелись. А минуешь в ночной темноте Калиткиных, через двора четыре мимо Мукомола идти надо. И там не совсем все чисто.
Да! Чудный был человек этот Мукомол! И про него мне дед кое-что рассказал.
Как-то слег он в болезни тяжкой.
– Ну, кажись, пришла за мной костлявая, помирать буду! – говорит жене своей.
– Ну, раз помирать, так и помирай. Сдыхай, кобель поганый! – ответила ему женка незлобиво.
Вот он слег, дуба дать собрался. Лежал день, два. Суток четверо прошло. Его жена, Дарушка, уже и бабам деревенским оповещение сделала, что помирает у ней мужик-то. И те помаленьку завывать стали, особенно когда выпьют бражки, но это уже после обряжания, то есть когда скотину накормят, подоят, и затихнет деревня в помрачении перед очередными псковскими сумерками.
Лежал он, лежал Мукомол этот (то ли фамилия у него такая, а может, когда-то и впрямь мельником был, муку молол). Неделю пролежал. И вдруг, на тебе! Надоело ему помирать. Ни с того ни с сего вскочил. Дуба не дает болезнь мнимая. Как молодой по двору бегать стал, дрова колоть собрался и, видно, в миры иные совсем не хочет. Вот он бегает, значит, туда-сюда, суетится, как будто ни в чем не бывало! Тогда жена его, Дарушка, глядя на это дело, опечалилась и даже рассердилась немало. В общем, как-то удалось ей затащить мужа в избу повалить обратно в постель, то есть на одр смертный, и ну она его подушкой-то большой и накрывать! С головой прямо!
– Ой, Володька! Ради бога, не срами ты наш род! Умри как человек! Чего ты, окаянный, позоришься, по двору бегаешь?! – вопила она на него так, что и соседи слышали.
– Вся деревня смеяться будет. Раз положено помирать и пришел срок, так и помри достойно! По-человечески! – так она его подушками между делом и душит. А он еще и брыкаться пытается.
Но тут кто-то из подруг Дарушки, из баб деревенских и тружениц сельских оказался рядом. Они невзначай зашли к ней разведать, не помер ли мужик, и готова ли брага в бидоне на поминки? Они и помогли Дарушке утихомирить мужика.
Навалились как следует, накрыли подушками, он и отдал душу Богу, малость еще подергавшись ногами. А головой уже не мог. Крепко держали подушку жена и ее соседки. И не вышло позору для рода Мукомолов. Скончался мужик, как положено. Через три дня вся деревня поминки праздновала. И скорбели все неподдельно. Но с тех пор и у избы Мукомола нечистая сила завелась.
И мимо этого места надо было пройти моему деду в темноте ночной да глухомани деревенской.
Кстати, я сам помню про этого Мукомола. Мальчишки деревенские рассказывали, что в то время они, совсем детьми бывшие, вместе с парнями, из городов понаехавшими на каникулы, постоянно воровали у Мукомола яблоки, хотя у каждого и в своих садах хватало плодов. Но у него, вправду, были какие-то особо крупные, румяные и сладкие.
А
