отчётливо запомнилось тогдашнее яркое, однако совершенно неясное ощущение, будто бы дом, шикарный и красивый точно с открытки, аккуратные гравийные дорожки, окружающие пятачок участка деревья – всё это лишь предвестники чего-то совершенно иного. Словно разглядываешь картинку на коробке новой настольной игры. Картинка – это всего лишь картинка, а то, что скрывается за ней – уже совсем другая история. Понятнее выразиться Дэнни не мог.
А затем, пока близкие были заняты разгрузкой коробок с вещами, Дэнни почувствовал тягу, успокаивающую, оттого очень даже приятную, и без малейшего сопротивления последовал по лужайке с не покошенной травой. Он прошёл под огромным дубом, ощущая под подошвами кроссовок бугорки желудей, прямиком на задний двор. Родители и сестра остались на другой стороне дома, отсюда их не было слышно, и Дэнни ощутил, будто переместился на многие мили. Но Дэнни не испугался одиночества, потому как глядя на лес, чувствовал умиротворение. И что-то ещё.
Это что-то заставило его наклонить голову и прислушаться, будто бы он что-то слышал, однако его окружала тишина. Дэнни, вглядываясь в исполинскую стену сосен, понял, что может простоять так целую вечность, но сзади его окликнул отец.
Вот и теперь Дэнни что-то ощущал. Вот только что это было? Словно едва заметный зуд где-то под кожей, источник которого никак не определить.
Ребекка, поднимаясь по ступеням вслед за отцом, мелодично рассмеялась, её смех благотворно повлиял на него, и Дэнни, растерев пальцами глаза, словно только что очнулся после тревожного сна, проследовал в дом. И всё же, закрывая за собой дверь, возникло ощущение, будто бы за ним наблюдают.
Генри приезжает на работу
1
На пустую и размашистую, словно футбольное поле парковку кампуса въехал старенький «Вольво». Тусклым светом фар он подсвечивал утренние завитки тумана и, поскрипывая, пересёк асфальтированную площадку, где остановился, едва не коснувшись передним бампером невысокой таблички с надписью «Генри Нордс». Фары погасли, мотор затих.
Генри Нордс подобрал с пассажирского сиденья с узором из тысячи трещинок на коричневой коже пачку «Мальборо» и прикурил от Зиппо. Опустил окно, выпустив наружу сизые струйки дыма на милость холодному воздуху и посмотрел на наручные часы, на вид не менее древние, чем его автомобиль (с историей, – как любил говорить сам Генри, когда кто-то иронично вопрошал, почему тот не поменяет скрипучий автомобиль), он прибыл раньше почти на целый час.
Вчера в полдень его таки разбудил телефонный звонок. С жуткой головной болью, рукой он нашарил сотовый на полу у кровати, где Генри спал в одежде на покрывале. Поднося телефон к уху, не до конца протрезвевший, с подкатывающей волнами тошнотой, Генри уже точно знал – в чём-то он облажался, – хоть и не понял ещё в чём именно.
Он начал вспоминать, что ранее уже слышал звонивший телефон, но тогда и не силился приоткрыть глаза. Зато голос из трубки, принадлежавший секретарю декана, просветил Генри на этот счёт.
Сославшись на внезапное недомогание желудка, Генри убедил девушку (из-за сухого тона он не смог определить
