дыша. Я не хочу плакать, сейчас не время, но не могу сдержаться. Слезы градом катятся из глаз.
– Прости, – всхлипываю я.
– Не извиняйся, – отвечает он почти жестко. И начинает стирать слезы с моих щек.
Я знаю, что худенькая, как птица, маленькая и костлявая, словно предназначенная для полета, а не для земли. Но когда он касается меня, словно не может отвести руку от моего тела, я перестаю хотеть быть иной.
– Я и не думала расклеиваться, – говорю я дрожащим голосом.
– Плохо, – произносит Тобиас. – Не важно, что теперь твои родители в лучшем мире. Они не с тобой, и это неправильно, Трис. Так не должно было случиться с тобой. Любой, кто скажет тебе иное, – лжец.
Рыдания снова начинают сотрясать мое тело, и он ласково обнимает меня. Плач превращается в нечто уродливое. Я открываю рот, лицо перекашивается, а из горла вырываются стоны, как у умирающего животного. Если так пойдет и дальше, я рассыплюсь на куски. Может, и к лучшему. Не буду ничего чувствовать.
Он долго молчит, пока я не затихаю.
– Поспи, – шепчет он. – А я отгоню кошмары.
– Чем?
– Очевидно, голыми руками.
Я обхватываю его за талию и глубоко вздыхаю, уткнувшись ему в плечо. Тобиас пахнет потом, свежим воздухом и мятой – из-за мази, которой он периодически пользуется, чтобы расслабить натруженные мышцы. Запах безопасности. Как залитая солнцем дорожка в саду или завтрак в столовой. За считаные секунды до того, как заснуть, я забываю о нашем городе, разорванном войной, и о противостоянии, которое может все погубить.
И я слышу голос Тобиаса.
– Я люблю тебя, Трис, – шепчет он.
Я хотела ответить ему, но меня уже унесло очень далеко.
Глава 6
Утром я просыпаюсь от жужжания электробритвы. Тобиас стоит перед зеркалом, наклонив голову набок, чтобы видеть край нижней челюсти.
Я сажусь и, обхватив руками колени под одеялом, смотрю на него.
– Доброе утро, – здоровается он. – Как спала?
– Хорошо, – отвечаю я, вставая. Он откидывает голову назад, чтобы побрить щетину под подбородком. Я подхожу к нему и обнимаю, прижимаясь лбом к спине, там, где под футболкой проступает татуировка с эмблемой лихачей.
Тобиас откладывает бритву и накрывает мои ладони своими. Мы молчим. Я слушаю его дыхание, а он слегка поглаживает меня.
– Надо идти и приготовиться, – я нарушаю молчание через некоторое время. Уходить не хочется, но сегодня я должна работать в прачечной, и не хочется, чтобы члены Товарищества были недовольны.
– Сейчас найду, во что тебе одеться, – улыбается Тобиас.
Спустя пару минут я иду по коридору босиком, в футболке, в которой я спала, и шортах, которые дали Тобиасу. Когда я добираюсь до своей комнаты, то вижу у кровати Питера.
Я инстинктивно выпрямляюсь и оглядываюсь в поисках чего-нибудь подходящего для броска.
