Нила именно во время этого праздника. Еще они хотели встретиться с отшельницей Матреной, жившей в окрестном лесу, но не смогли ее найти. Вскоре после этого тринадцатилетний Иван попрощался со своим родным селом и со всем, что было ему дорого с самого детства. Он очутился в совершенно ином, чуждом ему мире – в огромном Петербурге, на работе в трактире у брата.
Едва ли есть в мире место, с большей правдивостью и точностью обнажающее трагедию человеческой жизни. За три года, проведенных за трактирной стойкой, Иван многого насмотрелся. Трудно было найти более поучительную школу жизни для будущего старца – врачевателя страждущих душ.
Днем Иван работал, зато все остальное время посвящал молитве, чтению и церковным службам. Мир большого города не тяготил, но и не привлекал. Устремление отрока к духовной жизни не ослабевало.
При первой возможности Иван, найдя попутчика, знавшего финский язык, отправился в поездку по монастырям Ладожского озера. Некоторое время он пробыл в Коневском монастыре, а затем поехал дальше, на Валаам. Там шестнадцатилетний Иван и остался.
На Валааме и в Петербурге
Вскоре по прибытии в монастырь Ивана направили на послушание в один из многочисленных скитов Валаама. Скит преподобного Германа Валаамского [память прпп. Сергия и Германа Валаамских совершается 28 июня, а также 11 сентября, в день перенесения мощей] находился на северном берегу Ладоги, в селе Сюскюсалми волости Импилахти [примерно в 25 километрах к северо-западу от острова Валаам].
Когда Иван прибыл в скит, там еще велось строительство. Возведение внушительных размеров каменной церкви было закончено только в начале XX столетия. До этого ежедневные богослужения совершались в часовне при главном здании скита – большом, несколько хаотично построенном деревянном доме.
В Германовском скиту занимались земледелием, растили скот. Ивану пришлось помогать работавшим в хлеву и в поле, к чему он с детства был привычен. Кроме того, он нес послушание в сапожной мастерской и в пекарне, где пек просфоры.
Все монастырские труды, какими бы незначительными или важными они ни казались, ценятся одинаково перед Богом. Все это называется послушанием, другими словами – работой, которую выполняют ради послушания перед Богом и монастырским начальством.
Сапожным делом Иван занимался вместе с рясофорным послушником Виктором, который позже был пострижен в схиму с именем Виссарион. Жили они в одной келлии. Отец Иоанн и через десятилетия будет вспоминать, какую праведную, подвижническую жизнь вел его товарищ. Утром всегда вставал до полунощницы и, чтобы не тревожить своего юного напарника, в половине второго уходил в сапожную мастерскую. Там, в тиши ночной, он совершал свое обычное молитвенное правило. В церковь Виктор всегда приходил раньше всех, выстаивал все богослужения и уходил последним. Как говорил отец Иоанн, «назидательный был старичок, на пользу мне было жить с таким». Так прошли четыре
