несколько секунд воцарилось молчание, полное напряжения, невысказанных мыслей, гулкого биения сердец. Ни он, ни она не двигались. Засопела одна из лошадей, и Джейк посмотрел в ее сторону, потом опустил глаза и принялся, переминаясь с ноги на ногу, рассматривать носки сапог так внимательно, будто никогда раньше их не видел. Затем сунул руки в карманы штанов, но тут же вытащил, будто обжегся. Скрестил руки на груди. Взглянул на ряд стойл, на освещенные мерцающим светом фонаря балки. И наконец на Бэннер, на этот раз прямо на нее.
– Думаю, тебе лучше немедленно уйти, и давай забудем, что ты сказала.
Но девушка не дала ему закончить, замотала головой.
– Нет. Я это сказала, и я этого хочу. Поэтому я пришла сюда. Пожалуйста, займись со мной любовью.
Джейк немного расслабился, фыркнул и покачал головой.
– Бэннер, золотко мое, не хочется смеяться над тобой, но…
– Не смейся надо мной. – Голос Бэннер дрогнул. – Бог свидетель, все в городе сегодня вечером только этим и занимались.
Улыбка, которую Бэннер ошибочно приняла за насмешку, исчезла с лица Джейка.
– Я никогда бы не стал смеяться над тобой. Но предложение твое, сама понимаешь, смехотворно.
– Почему?
– Почему? – Джейк поморщился. Громкие голоса переполошили лошадей. Он дал им время успокоиться и продолжал хриплым шепотом: – Смешно. Я… мы… ты… ты слишком молода.
– Я достаточно взрослая, чтобы выйти замуж.
– Но не за меня же! Я вдвое старше.
Бэннер отмахнулась от его возражений.
– Эта ночь должна была стать моей брачной ночью, мне предстояло познать любовь мужчины. Но я обманута. Помоги мне. Ты нужен мне. Сделай это для меня.
– Не могу, – отрезал Джейк.
– Можешь.
– Не могу.
– Но ты все время этим занимаешься.
– Не слабо, черт побери, для юной леди!
– Но это правда. Скажешь, нет? Я слышала, как мужчины толкуют о твоих победах.
Джейк строго ткнул Бэннер пальцем.
– Сейчас же замолчи. Я не желаю слышать от тебя такие грязные речи. Ступай спать, а то я тебя отшлепаю…
– Перестань разговаривать со мной как с ребенком!
– Но для меня ты ребенок.
Бэннер сбросила шаль. Она с тихим шорохом упала на сено.
– Посмотри на меня. Я больше не маленькая девочка. Я женщина.
– О Иисусе…
Джейк едва не застонал: перед ним и правда была женщина. Красивая и соблазнительная. Он старался не видеть, изо всех сил старался, но проклятая плоть подвела его. Когда перестала Бэннер быть милой малюткой, дочкой его лучших друзей? Куда делись торчащие коленки и локти, куда делась нескладная долговязая девчонка с растрепанными косичками? Откуда у нее эта мягкая женственность? Когда совершился переход от подростковой худобы к изящной стройности, чувственной округлости форм? Произошли ли эти изменения постепенно, в течение нескольких лет – или за последние две минуты?
Волосы
