размера.
Он мне не нравится, вдруг произнесла про себя Елена Павловна и у нее заболело сердце.
В лифте опять пахло упоительным мужским парфюмом. Хотелось бы взглянуть на носителя этого волшебного аромата. А это мог бы быть неплохой сюжетный ход… Правда, в кино он не годится, а в сериалах тем более. Да ну, наверняка это какой-нибудь шпендрик решил корчить из себя шикарного мужика. Со шпендриками такое нередко бывает, особенно если у них много денег. Кстати, Димке подошел бы такой запах. Стоило мне о нем вспомнить в этой связи, как я почти возненавидела этот парфюм. Вот и славно, спокойнее будет.
Детей дома не было. Но я знала, что Гришка на английском, а Катька в бассейне.
На столе стоял роскошный букет белых хризантем. Боже, откуда? Возле вазы лежала записка: «Мамуль, цветы от хозяина Денди с превеликой благодарностью».
Ишь ты, воспитанный, значит. Люблю цветы. Давненько мне цветов не дарили. А Димка и вовсе никогда. Не понимал… Вот только когда родилась Катька, да и то под давлением Елены Павловны. И что это я сегодня все его вспоминаю? И тут позвонила Елена Павловна.
– Лерочка, милая, как ты?
– Да ничего, все в порядке. А вы?
– Я – нет.
– Что случилось?
– Я вчера была у Димы.
– И что? – испугалась я.
– Можно я сейчас приеду?
– Ну конечно!
– А дети дома?
– Пока нет, но скоро вернутся. А что? Они могут помешать?
– Помешать? Мне? Да господь с тобой. Мне никогда дети не мешают. Я буду минут через сорок. Не нужно ничего купить?
– Нет-нет, приезжайте скорее.
Она очень взволнована, неужто Димка обхамил ее? Он может… Тьфу, опять он…
Елена Павловна действительно выглядела очень взволнованной. Она заключила меня в объятия, расцеловала. На глазах выступили слезы.
– Елена Павловна, миленькая, что стряслось?
– Погоди… – Она вынула из сумки большую красивую банку. – Вот… Это кофе. Я не могу в Москве пить кофе после Марокко. Ты попробуй, сразу поймешь…
– А что я буду делать потом, когда этот кончится? Пить чай? – улыбнулась я.
– Я буду тебе присылать… – вдруг всхлипнула она.
– Елена Павловна, дорогая, что случилось?
– Понимаешь, вроде бы ничего. Но… Он какой-то совсем чужой… и даже неприятный человек. Я сама себе ужасаюсь, ведь это мой сын, единственный сын, моя кровиночка… А мне так с ним тяжело, как никогда раньше. У нас всегда были сложные отношения, но сейчас… И эта девочка, его жена… Такая красивая, милая, но, мне показалось, вконец несчастная.
– Почему?
– Глаза у нее несчастные какие-то.
– Но зачем же она с ним живет, если такая несчастная? Детей у них, кажется, нет и…
– Может, любит его?
– Ох, Елена Павловна…
– Я знаю, ты сейчас скажешь – мне бы ваши заботы, и будешь права.
В этот момент явился Гришка. При виде Елены Павловны
