присутствие хозяйки. Тут девушку позвала Полина, и она вышла. Он огляделся. Обычная квартира одинокой, по-видимому, девушки. Со множеством милых женских безделушек. И еще всюду холсты, картины, рисунки – на стенах, на столе, на полу. Пейзажи. Река. Деревья. Несколько портретов. Какие интересные лица. Мрачные, угловатые. Странный выбор для юного существа. Вот, например, это лицо. Простой набросок карандашом. Еще только преддверие, предчувствие портрета. Но уже угадывается характер. Какой высокомерный взгляд у этого человека.
Полина позвала его из коридора, и они, попрощавшись с юной хозяйкой, вышли на лестничную площадку.
– Ну, что пойдем дальше? – спросила Полина.
– Пойдем.
Они стали подниматься по ступенькам.
Макса не покидало какое-то беспокойное чувство. И чем выше они поднимались, тем сильнее оно становилось. Они были на лестничной площадке следующего этажа, перед дверью с цифрой двадцать семь. Рука Полины потянулась к кнопке звонка.
– Стоп! – Максим задержал ее руку. Полина удивленно на него обернулась. – Хватит, Полина! Пошли вниз. Осмотр закончен! Я отвезу тебя…
Они быстро спустились. Сели в машину.
В машине Полина спросила, что случилось, но он отшутился. Она поняла, и больше ничего не спрашивала. Он привез ее к дому, попрощался, пообещав позвонить в ближайшее время.
Назад он ехал с сумасшедшей скоростью. Он боялся, что она исчезнет, ускользнет, ничего ему не объяснив. Но он очень нуждался в объяснении. Он намеревался выяснить, во что бы то ни стало – кто она? Почему она преследует его? Что ей от него нужно? И почему в ее квартире, в квартире совершенно незнакомой ему девушки на стене висит его портрет?!
Он взлетел по ступенькам, постучал.
Она открыла сразу. И ничуть не удивилась, словно ждала его. Теперь он взглянул на нее более пристально. Мягкие темные волосы, глаза серьезные, внимательные. Молчит, ждет его слов.
– Можно войти?
– Да, пожалуйста, – голос тихий, чуть с придыханьем. Ему показалось, что она волнуется. Он вошел. Как и следовало ожидать, тот карандашный набросок в простой деревянной раме исчез со стены. Остался только гвоздь.
– Вы – художница? – спросил резко, без предисловий.
– Да, – так же тихо, не робко, но как-то с трудом ответила она.
– Вижу, делаете успехи, – он усмехнулся.
Стал разглядывать картины на стене, остановился возле одной, всмотрелся. Огромные деревья, засыпанные искрящимся на солнце снегом. Надпись внизу: «Серебряный лес». Романтическая особа. Это подтверждало его подозрения. У барышни ветер в голове, мешанина из роз, слез, любви и черемухи. Он взглянул на нее. Она сидела на краешке маленького пестрого дивана, аккуратно сложив руки на круглых белых коленках.
– Сколько вам лет? – спросил он, думая, что она вправе послать его ко всем чертям.
Но она не удивилась вопросу, ответила, все так же тихо, медленно поднимая на него
