как легко начинала разговор с незнакомыми людьми. Невысокая девушка с лицом сказочного пажа – я сразу представила ее в расшитом берете с пером. Крепкое тело, тонкие пальцы маленьких рук, чуть миндалевидные глаза. Возможно, дело было в глазах, возможно, в удивительном журчащем голосе или в манере запросто подойти и взять тебя за руку, но я была очарована ей. Инопланетянка говорила одновременно и словами, и телом: ее руки никогда не висели неловкими плетьми и не теребили друг друга, как мои. Она практически всегда прикасалась к собеседнику, и если это был приятный ей человек, то пальцы нежно скользили по его плечам и предплечьям, как кисточки, рисующие невидимый узор. И хотя Инопланетянка постоянно жила в долгах и одевалась преимущественно в секонд-хендах, после каждой нашей встречи я ощущала в душе что-то очень похожее на зависть.
Две встречи состоялись одна за другой.
С Анечкой мы традиционно состыковались в одной из центральных «Шоколадниц», и я воспользовалась случаем съесть чизкейк и выпить горячий шоколад, нарушив все заповеди правильного питания. Анечка не отстала от меня, заказав яблочный штрудель и клубнику со сливками.
– Ну, рассказывай – что у тебя творится? – Моя юристка не стала играть в дипломатию. – Есть подозрение, что ты ходишь где-то на грани депрессии.
Я рассказала. Старалась говорить спокойно и даже с юмором, подшучивая над нашим семейным укладом: «Чувствую, что он и насчет новогоднего подарка для Настасьи будет со мной советоваться». Однако Анечка не улыбалась.
– И ты посоветуешь?
– Выскажу свое мнение. А почему нет? Молчание отделяет куда сильнее, чем измена.
– Подавлять ревность – опасное занятие, – заметила Анечка, когда я изложила ей этот концепт. – Дороже выйдет.
– Да я ничего и не подавляю, – возразила я. – У меня нет ревности. И вообще. Измена – это в первую очередь ложь.
– Не знаю, не знаю… – качала головой Анечка. – Я бы не смогла.
– Их отношения – всего лишь вопрос времени. Я точно знаю, поэтому не напрягаюсь. Это проходит, ну как грипп.
На самом деле я лукавила. Когда я знала, что Тим с Настасьей, мне стоило большого труда сосредоточиться на чем-либо, кроме разглядывания своей унылой физиономии в зеркале. Но, чувствуя страсть Тима, я боялась, что если сейчас вмешаюсь, то наши отношения дадут слишком ощутимую трещину. Прервать увлечение в самом разгаре – как оторвать любовников друг от друга за мгновение до оргазма.
Но мне не хотелось признаваться в этом даже ближайшей подруге. Одна мысль, что меня буду жалеть как брошенную жену, вызывала омерзение – примерно такое же, какое я испытывала к нищим, выставляющим напоказ свои язвы, чтобы собрать побольше милостыни.
– Твоему терпению можно только позавидовать, – заметила Анечка, хотя в ее голосе слышалось больше сожаления, чем зависти. – Надеюсь, Тим понимает, как ему повезло.
– И
