разложено, и здесь у каждой вещи свое место. Во дворе чисто, нигде ничего не валяется, травка подстрижена, «Паджеро» в гараже, примыкающем к летней кухне, скамейка у дома протерта от грязи – садись, отдыхай и ни о чем не думай.
На скамейку я и бухнулся, бросив на нее рюкзак. Что-то нехорошо мне, морозец изнутри подкрадывается. Лика молча глянула на меня, кивнула, оценив мое состояние, и зашла в дом. За вчерашний день она успела там освоиться, холодильник полный, блинчики можно в микроволновке разогреть или пельмени сварить. Сама разберется, не маленькая. А я посижу, мне надо.
Лика вышла ко мне с тонометром, измерила давление: сто сорок на девяносто. Я пожал плечами – море, жара, физическая нагрузка на подъеме – все объяснимо. А Лика грешила на мой возраст. У меня сын всего на год ее младше, а я сам почти в два раза старше. Выгляжу я неплохо, поджарый, подкачанный, за здоровьем слежу, на возраст не жалуюсь, но годы идут, еще немного, и начну превращаться в развалину. Или уже началось… Зачем я ей такой? Отпуск провести, отдохнуть и снова в поиск: вдруг повезет.
Но что бы там Лика себе не думала, к своим пусть и временным обязанностям она отнеслась вполне серьезно. И давление измерила, и температуру, принесла бутерброд, дала таблетку. К этому времени мне полегчало, и настроение приподнялось. Мы ведь от Москвы почти двое суток ехали, устали очень, а вчера я дом в порядок приводил, то одно, то другое, вечером вина выпили, кровать в спальне обновили. А с утра море и перепад высот, вот и пошла кругом голова, покойница померещилась. Как будто кладбище не могла посетить живая женщина в белом. Может, к мужу на могилку приходила. А почему в белом, так священникам, например, нельзя служить панихиду в черном. Смерть, по церковным канонам, – это радость, нужно быть в белом.
Меня отпустило, я принял душ и взялся за ужин – замариновал курочку и приготовил ее на мангале. Ужинали мы с Ликой у летней кухни, в беседке, с трех сторон оплетенной виноградом, из которого было приготовлено и поданное к столу вино. Родители мои жили далеко, я тоже не мог смотреть за домом круглый год, поэтому отдал свой огород в бесплатную аренду соседям, они собирали осенью созревший виноград, часть от урожая оставляя мне, в переработанном, разумеется, виде. И кукурузки мне вчера баба Варя принесла с моего же огорода. И помидорчиками поделилась, и перчиком. А томаты здесь не чета московским, запах солнца в них. И вино вкусное, пьяное.
– Полегчало? – спросила Лика.
– А когда мне тяжело было? – удивленно повел я бровью.
– Нет? – усмехнулась она.
– И кладбища не боялся.
– Ну да, живых надо бояться.
– И живых не боюсь…
– Живых мертвецов?
Я поднялся, вышел из беседки, закинул голову. Луна полная, желтая с кровью, небо сплошь в звездах. И Млечный Путь подсвечен душами умерших.
– Луна большая, мертвецы оживают, – в шутку, но самым серьезным тоном произнес я.
– Не
