теперь, просто терплю. Стараюсь не думать о нем.
На мне надето чёрное платье. Под ним дорогое белье и чёрные чулки. Рядом лежит старый халат, который я напялю поверх всего, если супруг решит зайти в комнату.
Нет, он хороший человек, – хороший человек, которого хочется скорее выпроводить за дверь. Ужас. Я же не такая злобная сука. Ну почему он мне так неприятен?
Включаю видеочат с Валерой. Валера – мой виртуальный любовник. Беспроводной наушник у меня в правом ухе, левым слушаю мужа.
– Ты супер, – шепчет низкий голос мне на ушко. Мурашки пробежали по всему телу.
– Что ты хочешь, чтоб я сделала? – спрашиваю я приятным шепотом, зная чары своего голоса.
– Покажи себя. Оооо. Класс. Офисная стерва. А где Павел? – спрашивает Валера. Ну, мать – перемать! Давай обсуждать моего муженька?
Я держу в руке селфи-палку и ложусь на красивый диван. Вижу себя в маленьком экране. Вижу Валеру. Но, смотрю больше на себя. Я красивая. Очень. Досталась Павлу, который, по большому счету, – посредственность. Посредственность – идеальное определение. С ним удобно, я его контролирую. Ненавижу, когда контролируют меня. С Валерой по-другому. Мне хочется делать то, что он шепчет в мое ухо.
– Черт. Я просто хочу тебя оттрахать. Как следует. Раздвинь ноги и положи свою руку в трусики. Давай, – шепчет он – я исполняю.
Слышно долгий кашель в соседней комнате и звук сирены. Паша, видно, смотрит какой-то фильм. Или играет в приставку. Господи! Играет, как будто ему 15 лет. А жена в соседней комнате мастурбирует на камеру.
– Вот так, ласкай себя. Ты можешь кончить? – шепчет он.
– Я не знаю, – отвечаю я.
Часть вторая.
Валера живет в Санкт-Петербурге. Я в Москве. Такая вот виртуалочка. Виделись мы наяву очень давно. Был какой- то праздник. Он – знакомый знакомых. Мы болтали на кухне. Обменялись страницами в соцсетях. Слушали одну и ту же музыку. Странно, я думала, только у меня оригинальный плей-лист. Хороший подбор песен. Валера был выше меня. Мы ворковали отдельно ото всех гостей, чем вызвали гневное состояние Паши. Мы, тогда, не были супругами, – начинали встречаться. У Паши порвало пукан. Почему я с радостью вспоминаю эти события? Мне хочется, чтоб он бесился и страдал. Это нормально – думать сейчас об этом?
– Оля! Оля! – кашель с отхаркиванием возвращает меня в гостиную. Я смотрю в экран смартфона. Валера странно дергается. Наверно кончает или собирается.
– Муж, – шепчу я и выключаю трансляцию. Откладываю селфи-палку и хватаю халат. Улыбаюсь, вспоминая лицо Валеры. Обломался любовничек.
– Оля, что, трудно тебе? – слышу недовольный голос на повышенных тонах – Трудно? – Самое трудное – слушать эту ноющую интонацию. Блин. Ты же мужчина. Какого хера, у тебя жалостливый голосок, как у старой бабки. Бабки, которая просит мелочь у метро. Ненавижу время, когда он болеет и требует внимания. Нет, не бабка- капризный ребёнок! Как можно потом его хотеть? Я похожа на педофила?
Захожу в комнату. Чувствую в теле приятные ощущения. Мне хорошо. Паша с бледным лицом лежит на нашем супружеском ложе. Похож на умирающего раненного бойца. Раненного на невидимой войне любви, где он проиграл и сдал все позиции. Оказался в стане врага. Врага, который его ненавидит. Нет. Ненависть слишком сильно. Мне плевать на эти страдания. Он ждёт, что я включу режим мамочки и подогрею молоко. Буду поить его и гладить по горячей голове своими красивыми пальцами, любуясь на новый маникюр.
– Что ты пищишь? – спрашиваю я. Под халатом боевой прикид. Он заметит, хоть что- то? Смотрит с укором.
– Оля, ты вообще не участвуешь. Видишь же, как мне плохо. Принеси мне горячий чай, – говорит он.
До кухни идти немного. Неужели при температуре 37, 5 мужчины находятся на грани смерти? Может их тела отказывают и они могут только лежать, жалуясь на жуткие боли и страдания. Это смешно! Я начинаю смеяться.
Рядом с кроватью стул, на котором стоят две чашки. Какие- то лекарства, тарелка с засохшей кашей. Коллекционный набор больных страшной болезнью под названием "Пожалейте меня".
– Что ты ржешь-то? – гневно говорит муж. Ну, гнев лучше, чем нытьё.
– Ты выглядишь смешно, – я ржу во весь голос.
– Перестань, Оля, я же болею! Ты просто бесчувственная! – говорит он.
– Ты сам не можешь подняться и принести себе чай? У тебя отказали ноги? – я перестаю смеяться и чувствую гнев, который наполняет мое тело.
– Тебе что, трудно принести мне чай? Поухаживать за мной? Чем ты там занимаешься в комнате? Ты же ничего не делаешь! Я зарабатываю для нас деньги! Я стараюсь делать все для нас! Заболел немного и ты не можешь даже поддержать меня в трудную минуту, – последние слова он произносит
