нас нет пластинок, – сказал Макс.
Свою коллекцию джазовой музыки он подарил Арно еще несколько лет тому назад, решив, что могут возникнуть неприятности, если кто-то услышит, как он крутит такие пластинки. Арно же, напротив, утверждал, что настоящий наци должен брать от жизни лучшее и поэтому он будет наслаждаться джазом по утрам в своем кабинете. Одним из немногих преимуществ соседства сталелитейного завода было то, что из-за стоявшего там шума никто не мог услышать этой музыки.
– У меня есть коллекция маршей – могу одолжить, – предложил Хауссман.
– Вы очень добры, – ответил Макс, только в самый последний момент смягчив сарказм в своей интонации.
– Ну, пластинки мы купим, – сказала Герти и добавила, обращаясь к мужу: – Посмотри-ка.
Она отвела Макса в кухонную зону. Там стояла очень симпатичная мойка. С двумя кранами.
– Здесь можно будет принимать горячую ванну! – прошептала Герти.
Она нервничала. Состояние узников действовало на нее угнетающе, но она так долго жила в пропахшей плесенью хибарке, что такая роскошь буквально одурманивала ее, отравляла ей мозг. Герти все еще продолжала притворяться, но замаячившая впереди возбуждающая роль беззаботной домохозяйки действовала на нее, будто расслабляющая горячая ванна – нечто такое, во что можно окунуться и забыть обо всех проблемах.
– С шести до восьми по понедельникам, средам и пятницам, – уточнил Хауссман. – У нас тут есть центральная котельная и неограниченное количество дров, но все-таки сейчас идет война…
– Как приятно видеть тебя счастливой, Герти!
По выражению ее лица Макс понял, что сейчас она думает о том, что они наблюдали в главном зале. Тем не менее она улыбнулась.
– Мне никогда не нравился Зальцгиттер, Макс.
– Знаю.
Он едва ли не физически ощущал, как недовольство и досада покидают его жену, словно об этом напевал шорох ее шагов по бетонному полу. Точно так же, как Герти была чувствительна к эмоциям окружающих, ее собственные чувства, казалось, способны были окрашивать воздух вокруг нее в разные цвета. Если она печалилась, Макс в принципе не мог быть счастлив; если же она была счастлива, он не мог грустить.
– Однако мой умница-муж увез меня оттуда. Молодчина, Макс!
Может быть, она храбрится специально для него? «Вполне вероятно», – подумал Макс. Возвращение в Зальцгиттер стало бы для Герти ужасным разочарованием. Тем не менее у него все еще оставались сомнения насчет того, как его молодая жена – не говоря уже о нем самом – сможет переносить близость этих похожих на зомби заключенных.
– Теперь лаборатория, – напомнил Хауссман.
– Да.
В действительности Макс мог бы сослаться на необходимость отдохнуть или, по крайней мере, выпить чашечку кофе, но у него было ощущение, что сразу же уделить внимание ожидающей его работе будет очень по-эсэсовски, и поэтому
