злую шутку и перерисовывала реальность под свой лад, демон знал, чем все закончится. Глаза учителя наполнились слезами. – «Прячься! Они не должны найти тебя» – сердито повторил мужчина.
«Я могу сражаться», – сквозь слезы прошептал Джерг, зная, что учитель из сна его не услышит, – «Я могу защитить Вас, учитель».
Као Чан подошел к своему ученику. Сейчас они находились в полуразрушенном Храме Артемиды из древнегреческого города Эфеста, который в Мире Людей был сожжен Геростатом по приказу Высших демонов, что в тот момент руководили его разумом. В Мире Теней отпечатываются места, которые связаны с массовыми казнями и ужасами людей.
«Ты можешь сражаться, я знаю», – мягким голосом произнес учитель, Джаггернаут шмыгнул носом, осознавая, что дальше он скажет, – «Но ты можешь погибнуть… а значит все мои труды обнулятся».
«Но… вас убьют», – жалобно протянул Джерг.
«Так сделай, чтобы моя смерть не была напрасна, Джерри, победи то Зло, которое сейчас сюда войдет. Но не сейчас. Позже».
Джаггернаут был вынужден наблюдать, как в тело Као Чана вонзились арбалетные стрелы. Был вынужден видеть, как глаза последнего дорогого ему человека закрылись. Был вынужден просто наблюдать…. Ибо сон постоянно повторялся и не давал покоя демону.
Цербер разорвал своих стражников и теперь дежурил у входа в воронку. Он знал, что хозяин его там, внутри замка, в темницах. Но проникнуть туда Цер уже не мог.
Время для Джаггернаута тянулось медленно. Зло охватывало его постепенно. Изначально он боролся с теми приступами ненависти ко всему живому. Успокаивал себя тем, что он – отомстит за отнятых у него людей. Он найдет способ расквитаться с «высшими». Но безумие… оно брало верх.
***
Время, которое Владимир Сергеевич провел в одиночестве, пытаясь спрятаться от своей боли, было ужасно. Он осозновал, что где-то там, в Бухаресте, остались двое его детей. Тех, ради кого он должен был продолжать бороться. Но не мог.
Каждый день, возвращаясь из бара, он ощущал ее незримое присутствие. Она смотрела грустно. Она смотрела радостно. Она смотрела… Но… настоящая Даша была другой. И Володя это знал.
«Здравствуй, папа», – раздавался рядом ее шепот. Владимир Сергеевич закрывал глаза и пытался доказать себе, что это неправда. Это ему чудится.
«Папа?!» – она подходила ближе. Он ощущал ее легкие шаги. Она вздыхала глубоко, словно готовясь сказать что-то важное, но никогда не говорила.
Володя раскрывал глаза. Именно в тот миг, когда она была ближе, чем возможно было представить. Но в реальности ее не было. Каждый день он засыпал в истерике. В немой и без слез, но с оглушительным криком. Он спал на полу. Кровать была не нужна.
В этот день все было по-другому. Все.
Володя вернулся в домик и застыл
