между которыми эти группы должны распределяться нашим отделом.
Сведения должны проверяться с разных сторон так, чтобы наше заключение было безошибочно и бесповоротно, чего до сих пор не было из-за спешности и односторонности освещения. Надо в плане далее наметить очередность заданий и освещения групп. Надо помнить, что задачей нашего отдела должна быть не только высылка, а содействие выпрямлению линии по отношению к спецам, т.е. внесение в их ряды разложения и выдвижение тех, кто готов без оговорок поддерживать Советскую сласть. <…>
Необходимо также вести наблюдение за всей ведомственной литературой НКЗема, ВСНХ, НКФ, НКПС и других. Например, авторы сборника НКФ <инансов> №2 «Очер <едные> вопр <осы> фин <ансовой> политики» – явно белогвардейцы, как А.А.Соколов. О принятом решении и выраб <отанном> плане сообщите мне.
5/IX Ф. Дзержинский».
Чекисты спешили отрапортовать вождю об исполнении его директивы, но процедура изгнания незаметно затягивалась. Сначала канцелярия ГПУ не справилась в намеченные сроки с изготовлением заграничных паспортов.
Потом заартачились немцы, дипломатично объяснив некоторые различия между своим государством и российской провинцией – традиционным местом ссылки неугодных властям. Выяснив, однако, от кого именно пожелали избавиться большевики, германское правительство согласилось выдать визу каждому, кто подаст соответствующее заявление, без каких-либо проволочек.
Такие оттяжки крайне беспокоили вождя. Вконец раздосадованный, он еще раз просмотрел списки «активной антисоветской интеллигенции» и 17 сентября затребовал от Уншлихта пометки: «Кто выслан, кто сидит, кто (и почему) избавлен от высылки». Через день пришел утешительный рапорт еще одного участника погрома.
Начальник секретно-оперативного управления ГПУ Г.Г.Ягода кратко, по-военному, отразил предначертанную чекистами судьбу каждого персонажа в личном ленинском списке и добавил, что первая партия интеллигентов уезжает из столицы 29 сентября, несколько человек находится под стражей, а большинство, кроме пока еще незаменимых и поэтому как бы прощенных, собирается в путь.
Верный Ягода отличился: услал-таки первый отряд изгнанников (вместе с Питиримом Сорокиным) поездом в Латвию, да еще с опережением графика, 23 сентября. Вторая, более многочисленная группировка интеллигентов отправилась в Петроград 29 сентября, чтобы уже на следующий день отплыть на германском пароходе в неведомое; на Николаевском вокзале их провожала кучка студентов и всего один старый профессор – М.А.Мензбир…
Кончилось как будто навсегда, время строить, беречь, творить – настало время разрушать, терять, ненавидеть. Ушли в предания дни, когда люди изгоняли бесов, – теперь бесы изгоняли людей.
К этой истерической потребности оказаться в центре внимания всей планеты примешивалась изрядная доля совместного страха в связи с учиненными преступлениями. Большевикам
