заставляя постоянно морщиться и шипеть от боли. Правда отвары из собранных Мари по пути трав, приносили некое облегчение как Карверу, так и мне. Мой кашель стал чуть реже и мягче, хотя до полного выздоровления нам обоим было еще далеко.
Мы находились в пути уже третий день, двигаясь вдоль тракта в сторону Сагевара, но вскоре, как я понимал, должны были достигнуть перекрестка ведущему к форту Парат. К концу второго дня нам попалась более крупное, чем Дубны, селение под названием Весны, также расположившееся вдоль тракта. Квиз, несмотря на свое прежнее намерение отвести потерявших свой кров и близких, селян из Дубен в форт, оставил их Веснах. Также он оставил там и несколько человек из своего отряда для охраны поселенцев. Известие о набеги на Дубны и вид пострадавших людей, у некоторых из которых, между прочим, были родственники и в этом селение, привели жителей Весен в ужас. И Квизу, вместе со старостой селения, пришлось успокаивать взволнованных людей. Конечно, эти увещевания не могли полностью успокоить их, люди были взбудоражены новостью о том, что герчоговчане, которые, казалось, находятся так далеко в Лидинге, уже бесчинствуют по эту сторону Ливневого леса. Квиз поспешил заверить всех что это единичный случай и больше нападений не случится. Также он пообещал, что вскоре комендант Блюр избавит их от этой напасти. Но судя по ропоту и обеспокоенным лицам жителей селения его словам мало кто верил. Долго в Веснах мы не задержались. Даже не стали заезжать на постоялый двор с благозвучным названием «Очаг и кружка». Оставив на попечение жителей селения выживших людей из Дубен, отряд двинулся дальше. Квиз соизволил сопроводить нас до развилки тракта, скорее всего, чтобы лично убедиться, что мы повернем к форту. Так, по крайней мере, считал Карвер, высказавший это прямо в лицо Квизу. Золотоволосый командир ничего не сказал в ответ на обвинения, лишь гневно фыркнул в усы, давая понять, что не намерен отвечать на провокацию Карвера.
Наше путешествие вдоль тракта протекало вполне спокойно и не приносило никаких непредвиденных обстоятельств. Правда Квиз торопился, и я его понимал. Сейчас сержант сидел по ту сторону костра от меня, рядом с Карвером, как бы странно то ни выглядело. Правда они за весь вечер не перекинулись меж собой ни словом. Не было ни взаимных упреков, ни вопросов, ставящих кого-либо из них в неудобное положение. Но то молчаливое напряжение, что висело меж ними, ощущали все. Один из воинов попытался затянуть бесхитростную песенку о молодой жене что ждет своего мужа с войны, но его никто не поддержал и когда солдат закончил петь, вновь наступило тягостное молчание, прерываемое лишь потрескиванием поленьев в костре, да фырканьем лошадей. Правда долго длиться оно не могло и было тут же нарушено, как только поджаренные заячьи тушки сняли с огня, а двое человек из отряда Квиза достали походные фляжки с кислым вином. Это сильно подбодрило сидящих у костра и чуть поодаль от него людей, и ночная тишина наполнилась
