буквально испытать его на собственной шкуре.
Инструменты мастера состояли из миниатюрного обоюдоострого долота, небольшого молоточка, пары кусков ткани, бинта и двух глиняных посудин. Одна была наполнена краской, а другая специальной мазью для заживления ран.
Краску добывали из чернильного мешочка рыб-брызгунов. Эта крошечная рыбёшка обитала в реках и озёрах по всей стране и была совершенно не съедобна. Сплошная чешуя, плавники да кости. Брызгуны добывали себе пищу очень оригинальным способом. Рыбки сбивали крупных насекомых, иногда превышающих размером их самих, чернильной струйкой ядовитой краски. Брызгун видел цель, сидящую на листе или на ветке над водой, и буквально плевал в неё мощной стрелой едких чернил. Насекомое падало в воду, а рыба получала свой обед.
Говорят, в древности один рыбак из рода Змеи выловил такого брызгуна и уже собирался отпустить его на волю, как тот плюнул в цверга тонкой струйкой краски. Для гнома яд оказался неопасным, но несколько капель попало в ранку на его руке. Цвергу так и не удалось вывести с собственной кожи эти чернила. Но рыбак оказался смекалистым парнем и, выловив несколько таких рыбок, добыл из них краску и стал ею торговать. Гном разбогател, а страна получила чернила для письма и татуировок.
Мне также был известен рецепт мази, заполнявшей вторую посудину. Её делали из толчёной ивовой коры, сока свежих листьев крапивы и небольшого количества сливочного масла. Такая мазь действовала как обезболивающее, быстро останавливала кровотечение и способствовала заживлению ран. Один из кусков ткани в арсенале татуировщика был пропитан ею, а второй предназначался для того, чтобы просто вытирать краску и кровь, сочащуюся из ранки.
Мастер выбирал место для удара на предплечье своей «жертвы», макал долото в краску и, приставив его к коже, наносил удар молоточком по рукояти. Получалась небольшая рана с краской внутри. Затем он вытирал края раны куском ткани, обрабатывал её вторым куском с мазью и продолжал наносить рисунок.
Судя по выражению лица Эмы, процесс был довольно болезненным, но терпимым.
Аи работал споро и закончил рисунок примерно за двадцать минут. Затем он снова покрыл весь участок кожи, на который была нанесена татуировка, слоем мази и перевязал предплечье моей жены принесённым с собой бинтом.
– Твоя очередь, господин! – бросил он мне, как только гномиха поднялась со стула.
– А ты уверен, что в состоянии сделать две татуировки не отдыхая? – с сомнением в голосе спросил его я.
– Обижаешь, повелитель! – насупился старик. – Я как-то сделал пять таких рисунков за раз! А тут всего два! Садись уже, Рино!
Послушавшись пожилого гнома, я закатал правый рукав и уселся на табурет рядом с ним.
– Кожа нежная, как у младенца! – погладил меня по руке молотобоец. – Даже мягче, чем у твоей жены…
– Вместо того чтобы со мной заигрывать, лучше бы делом занялся! – пробурчал я, немного смутившись от подобного
