воли, направленная в момент сильного желания на какую-либо особую цель. Или вследствие «совпадения» или иначе, попавшийся стих шепнул его уму о мести утоплением. Проводя остаток дня в «глубокой озабоченности», обуянный этой всепоглощающей мыслью, этот святой – быть может бессознательно – применяет свою волю для этой цели; и таким образом, в то время как он усматривает в несчастном случае руку Божию, он просто становится колдуном, применяющим свою магнетическую волю на лицо, которого опасается, и граф едва спасает свою жизнь. Если бы несчастный случай был предопределен Богом, то виновник утонул бы, так как простое купание не могло бы изменить его злобных решений против Св. Григория, если эти решения были достаточно сильны.
Далее мы находим анафемы, мечущие громы против этой лотереи судьбы, на Варесском Соборе, который запрещает «всем духовным лицам под угрозою отлучения от церкви совершать такого рода гадания или заглядывать в будущее путем заглядывания в какую-либо книгу или писание». То же самое запрещение произносится на соборах Агды в 506 г… Орлеана в 511 г., Ауксерре в 595 г., и, наконец, Аэнхама в 1110 г.; последний осуждает «колдунов, ведьм, гадалок, таких, кто причиняют смерть магическими деяниями и кто занимается предсказанием будущего посредством жеребьевки на Святом Писании»; и жалоба объединившегося духовенства на де Гарлана, своего епископа Орлеанского, направленная папе Александру III, заканчивается в таком стиле:
«Да наберут силу ваши апостольские руки, чтобы обнажить беззаконие этого человека, чтоб могло разразиться над ним проклятие, предсказанное в день его посвящения; ибо, когда Евангелие было раскрыто на алтаре согласно обычаю, то первые слова были: и юноша, оставив свое белье, убежал от них нагим».[20]
Для чего же тогда поджаривать мирских магов и гадателей по книгам и канонизировать служителей церкви? Просто потому, что средневековые, а также современные феномены, проявляющиеся через мирян, совершены ли они путем оккультных познаний или возникли самостоятельно, подрывают претензии на божественные чудеса как католической, так и протестантской церкви. Перед лицом повторных и достоверных свидетельств для первой стало невозможным поддерживать с успехом свое утверждение, что якобы чудесные манифестации, совершаемые непосредственным вмешательством добрых ангелов и Бога, могут быть произведены исключительно ее избранными служителями и святыми. Также протестантская церковь не могла бы больше утверждать, что чудеса кончились вместе с веком апостолов. Ибо, той же самой природы или нет, – современные чудеса предъявляли претензии на близкое сходство с библейскими чудесами. Магнетизеры и целители нашего века вступили в явное и открытое состязание с апостолами. Зуав Жакоб из Франции превзошел пророка Илию по части оживления лиц, казавшихся умершими; а Алексис, сомнамбул, упоминаемый мистером Уоллесом в своем труде [161], своим ясновидением посрамил апостолов, пророков и сивилл старины. Со времени сжигания последней ведьмы, Великая Французская Революция,
Переведено с подлинного документа из архивов Орлеана, Франция; см. также «Sortes and Sortilogium»; «Life of Peter de Blois».
