то можешь одновременно писать три статьи. Видишь сбоку рычаг передач? Переключи его на вторую скорость, и окажешься на экране номер два. И так далее. Но самое главное – ты можешь одновременно писать статью и печатать газету. Вот, смотри! – и Улли стала все показывать и объяснять: – Вот этот кабель идет от приборной доски через ящик с апельсинами. Там позади стоит печатная машина, я собрала ее из старого копировального пресса, картофелекопателя и сломанного унитаза. Так что валяй, Бенни, давай пиши!
И Бенни принялся выстукивать на машинке разгромную статью, разоблачающую безобразия, которые творятся в округе, а Улли дернула цепочку, и тотчас же включилась печатная машина.
– Недурно! – одобрительно сказал Робертo. – И почти не слышно шума.
– Даже от пишущей машинки, – восхищенно прошептал Бенни.
– А как же! – подтвердила Улли. – Вы ведь сами сказали, что будете работать тайком, хотя мне вообще-то больше нравится, когда машины гремят погромче.
Фон Страус стряхнул пепел с сигары:
– Замечательно! А теперь давайте не будем мешать Бенни делать газету. Работы ему, если не ошибаюсь, хватит на целую ночь.
– Ох, это уж точно! – сказал Бенни со вздохом. – Неужели мне придется все время крутить педали?
– Все время! – радостно подтвердила Улли. – Без перерыва!
Поднявшись из подвала наверх, все собрались в задней комнате. Фон Страус угостил друзей грушевым лимонадом. Улли залпом выпила свой стакан, рыгнула и скрылась за порогом в темноте. Роберто отпил маленький глоточек и устроился на диване поближе к печке.
Фон Страус загасил окурок и тотчас же раскурил новую сигару.
Остановившись у окна, он о чем-то глубоко задумался, уставясь в осеннюю тьму. С наступлением ночи поднялся ветер, и старый дом скрипел и потрескивал.
Наконец фон Страус произнес:
– Я не хотел рассказывать это при Бенни. Но я почти уверен, что мы имеем дело с самозванцем. Уже одно то, что он все время называет себя шерифом, а не ленсманом, показалось мне подозрительным.
Роберто кивнул:
– Ты прав. Но непонятно, зачем ему врать и притворяться шерифом? Ведь раз он никакой не шериф, значит, ему никто не платит зарплату.
– Вот именно. Поэтому я подумал, что, может быть, он – психопат.
– Как ты сказал?
– Психопат. Это такой зверь, который любит скандалить ради удовольствия. Поверь мне, такие тоже бывают. Я когда-то знал одну белку, с которой совершенно невозможно было разговаривать. Что ни скажи, она обязательно прицепится и каждое слово твое перевернет.
– Да уж, – сказал Роберто. – Миляга Людо Карсон явно не испытывает угрызений совести оттого, что мучает других. Скорее наоборот.
– Вот видишь! Во всяком случае, ясно одно: если он и дальше будет так забавляться, нам надо что-то предпринимать.
– Верно! – согласился Роберто. – Вот только что именно?
– Сейчас время позднее, – сказал
