утрачивало души, нигде и никогда. Человеческие ученые взяли этих посредников и усовершенствовали их, дополнив, а иногда и частично заменив технологиями, которые не умели создавать ариекаи. То есть перенаправили их голоса через искусственные мозги.
Программы предназначались для использования собеседниками, с целью переводить невысказанные намеки в конкретные указания. Ариекаи разговаривали между собой, как обычно, и, если их беседа принимала некий теоретический оборот, оборудование прислушивалось, производило расчеты, изменяло правила вывода, выполняло автоматизированные задания. Как происходящее в этих машинах истолковывали сами ариекаи, не могу даже представить, но мне говорили, что они знают – мы кое-что им дали, в конце концов, они ведь заплатили за это.
– А что получаем мы? – спросил Скайл.
КелВин указал на люстру над нашими головами, которая с ленивой грацией ползала по потолку, протягивая щупальца с пучками света на концах в самые темные углы комнаты и вновь убирая их, когда надо.
– Живые машины, разумеется, – сказали они. – Ты же знаешь.
– Ты их и в Бремене видел. Многое из съестного. А еще камни и всякие другие штуки. – Как почти все в Послограде, я слабо представляла себе подробности обмена, о котором они говорили.
– И золото.
В ту первую вечеринку КелВин дежурили, но роль хозяев выполняли превосходно. Скайл стоял у стола с деликатесами, как человеческими, так и ариекайскими, и ждал.
– Долгожданное братание с туземцами, а? – Эрсуль незаметно подошла ко мне сзади. Она заговорила внезапно, и я вздрогнула и засмеялась.
– Он такой послушный, – сказала я, кивнув на Скайла.
– Терпеливый, – сказала она. – Но тебе легко говорить, ты-то уже видела Хозяев.
Она объяснила, что просто шла мимо, наверное, с каким-нибудь заданием. Развернувшись, она прокатилась мимо Скайла, шепнув ему что-то, а он поздоровался и посмотрел ей вслед.
– Ты знаешь, что сказали мне КелВин? – прошептал он мне. Рукой со стаканом он показал на удаляющуюся Эрсуль. – Она говорит на Языке. Безукоризненно. Все послы в точности понимают каждое ее слово. Но, стоит ей заговорить с Хозяином, и ничего. – Он встретил мой взгляд. – Так что она не говорит по-настоящему.
Он старательно прятал свое нетерпение – по крайней мере, не хамил. КелВин представили его тем служителям и послам, с которыми он еще не был знаком. И, разумеется, Хозяевам, когда те, наконец, пришли, вызвав обычную суету в комнате.
Впервые за тысячи часов я снова увидела их так близко. Их было четверо. Трое были в расцвете, в третьем возрасте, их высокие фигуры топорщились дрожащими усиками. Четвертый был в финальной стадии – старческий маразм. Его массивное брюхо колебалось, точно маятник, а конечности стали длинными и тонкими. Он твердо держался на ногах, но его движения были бессмысленными. Собратья привели его с собой просто из добрых чувств. Он шел за ними инстинктивно, реагируя
