моей комнаты выходило в яблоневый сад.
Я достал телефон и нажал кнопку повторного набора. Мама ответила после первого же гудка:
– Адам, милый?
– Привет, мам.
– О, неужели все так плохо? – Она догадалась по моему скупому приветствию.
– Нет, пока я дышу ртом – все отлично.
– Всего два дня – и ты будешь дома. Зато в эти дни можешь делать все, что угодно. И потом, Джереми с тобой. – Мама жила в отрицании моих разногласий с братом. Для нее мы все еще оставались маленькими мальчиками, которые вместе строили крепости. – Ваш отец соскучился по вам.
Я стиснул зубы, чтобы удержаться от ответа на это набившее оскомину замечание. Какой смысл напоминать ей, что если отец скучает по сыновьям, то ему некого винить, кроме самого себя?
Она задала еще несколько осторожных вопросов о папиной квартире. На этот раз я не стеснялся в выражениях:
– Это настоящая помойка, где и крысы-то не стали бы жить.
Мама рассмеялась, чего мне и хотелось.
– Значит, мне лучше не говорить, что я только что видела оленя на заднем дворе?
– Можешь повторить? Я не расслышал тебя, тут этажом ниже какая-то наркоманская разборка. – Донесся смешок, не мамин, и я шагнул на звук к краю балкона.
– Мне вас очень не хватает, – сказала мама и добавила, уже еле слышно: – В доме так тихо.
– Да, я тоже по тебе скучаю. – Я несколько отвлекся, когда перегнулся через разделительную стенку, чтобы заглянуть на соседский балкон.
Там сидела миниатюрная девушка, с виду моя ровесница, смуглая, с каштановой косой до пояса, перекинутой через плечо. Она медленно водила громоздкой камерой, снимая пару голубей, примостившихся на перилах перед ней.
– Мам, перезвоню. – Я нажал отбой. – Эй, – сказал я, дожидаясь, пока девушка повернет камеру ко мне, и еще дольше ожидая, пока она ее опустит. – Ты могла бы сказать что-нибудь или, не знаю, спрятаться.
– Извини, – коротко ответила она, не поясняя.
Она развалилась на складном стуле, свесив ноги набок, и ярко-красный огонек сигареты освещал ее свободную руку. Мне было холодно в толстовке, так что она, должно быть, и вовсе окоченела в джинсах и черной футболке с принтом SAVE FERRIS[1], но виду не показывала.
– Ты, наверное, Джолин. – Либо я угадал, либо она незаконно проникла на балкон Шелли.
Она улыбнулась:
– Я предпочитаю «Сучье отродье».
Это выглядело симпатично: он покраснел, когда до него дошло, что я слышала, как Шелли называла мою маму. Одним из многих преимуществ Оук-Вилладж было полное отсутствие приватности.
– А ты кто? – спросила я.
– В смысле?
– Ну, ты Джерри или Адам?
– Адам.
– В таком случае спасибо, Адам. – Когда он сдвинул рыжевато-коричневые
Американская ска-панк-группа. Название группы (в переводе «Спасите Ферриса») взято из фильма «Выходной день Ферриса Бьюллера» (1986).
