монах.
– А рыбку половим? – вскинулся и заблестел синий, как речная вода, девичий радостный взгляд.
– Тебе, Адония, конечно, не столько рыбки хочется, сколько голышом поплавать, – добродушно уличил девочку монах.
– Это правда, патер, – с тихой радостью произнесла она. – Но и рыбка тоже будет, угостим вас горячей ухой. Если только Филипп неводок не забыл, – добавила она зловещим, с подвыванием, голосом, и повернулась к рыцарю, припустив строгости во взгляд.
– Филипп не забыл, – не смог не улыбнуться рыцарь, снимая со своего жеребца объёмные седельные сумы.
– Маленький! Скидай одёжку! – азартно крикнула девочка.
– Коней сначала искупайте, – наставительно указал Филипп. – Да отведите по течению вниз, если здесь ловить собираетесь.
Подростки увели горячих, тянущихся к воде лошадей. Монах, так и не откинувший капюшона, присел на большой круглый камень у самой воды. Рыцарь принёс и принялся разворачивать рядом недлинный мелкоячеистый невод.
– Что тревожит вас, патер? – негромко спросил он, в очередной раз взглянув на замершие в старческих пальцах чёрные чётки.
Монах повёл на его голос острым клином капюшона, прерывисто вздохнул.
– С Адонией на этот раз нужно быстрее, – непонятно проговорил он озабоченным голосом.
Непонятно, но рыцарь понял. Он кивнул и уверенно ответил:
– Сделаем быстро, как только возможно. – И, немного помолчав, добавил: – Барон болен? Может умереть?
– Это было бы не так страшно. Разве он единственный у Адонии барон? Их целая очередь в списке. Беспокоит другое.
Монах помолчал, как бы взвешивая слово, и проговорил:
– Регент.
– Цын? – искренне удивился Филипп. – Этот соловей-попрыгунчик? Смел и нахален, да. Но, по-моему, бестолков безнадёжно.
– Он и не заботил бы меня, – задумчиво поведал монах, – нисколько. Но с ним ушёл Глюзий. Единственный у меня боец, что не хуже тебя. А в чём-то даже и посильнее. Ты – бывший палач, потому от крови не бегаешь. Он же кровь любит по рождению своему, по странной причудливой прихоти. Глюзий, да ещё незаметный пролаза Вьюн – ох, как нужны они мне сейчас.
– Будет охота на крупного зверя, патер? – жадно блеснул глазом рыцарь и даже невод опустил.
– Сейчас скажу, – кивнул капюшоном монах и помолчал, поискал словечко. Наконец, с трудом выдавил: – Охота уже идёт.
Рыцарь изумлённо застыл, а монах продолжил, как ни в чём не бывало:
– Ещё мало что известно, Филипп, но из малого сего выходит, что зверь этот – я.
– То есть – мы? – после паузы, после короткого раздумья произнёс рыцарь.
– Как легко говорить с умным человеком, – под капюшоном у монаха угадалась улыбка. – Не то что с Регентом.
– Это приятно слышать, – ответил озадаченный рыцарь, – но, патер, возможно ли то, что вы
