что не могу даже сглотнуть, все мышцы напрочь отказывались слушать меня. Я вытаращилась на парня и никак не могла отвести от него глаз, хотя понимала, что вот так откровенно пялиться – это полное безумие.
– Можно я тут сяду?
Я видела, что Макс что-то говорит мне, но суть вопроса дошла не сразу.
Ощущение реальности, казалось, покинуло меня полностью, впрочем, как и самообладание. На моем лице, видимо, отчетливо читались растерянность и непонимание того, что происходит, потому что уже в следующее мгновение Макс повторил свой вопрос, кажется, стараясь на этот раз говорить более четко.
– Я спрашиваю, сесть здесь можно?
Но на этот раз я ответила, утвердительно кивнув головой. Однако получилось это у меня немного резко и быстро, словно теперь я боялась промедлить с ответом. Хотя, так оно и было…
Макс опустился на соседний стул. Рядом. Совсем рядом со мной. Сердце барабанило, но тело мое начинало подчиняться законам благоразумия. Я вновь уткнулась в учебник и сделала вид, что читаю и вскоре даже действительно начала читать. А сердце понемногу стало успокаиваться. Я не слишком-то привыкла, чтобы судьба преподносила мне что-то на блюдечке с голубой каемочкой. И ко всем даже благоприятным на первый взгляд ее поворотам относилась с осторожностью. Этому меня научила жизнь в детдоме, да и предыдущий опыт двухгодичного проживания с отчимом под одной крышей тоже сыграл свою роль. Я привыкла не расслабляться и ожидать всего, порой самого неожиданного и непредсказуемого и, конечно же, плохого.
А Макс тем временем разложил на парте все необходимое к уроку. И…
– Говорят, ты в алгебре шаришь. Поможешь контрольную решить? А-то у меня нелады с этим предметом.
Вот оно – то самое, неожиданное. До умопомрачения приятно, что Максим обратился за помощью ко мне. Сердце сбилось в своем почти успокоившемся стуке. Но…
«Почему?»
Макс внимательно и отчего-то долго читал всего лишь одно слово, написанное на листочке.
– Чего «почему»?
«Почему я должна помогать тебе?»
– Ну-у… – протянул Максим.
А я стала ругать себя за то, что просто не согласилась ему помочь. Ну вот, действительно, почему? Зачем?! Куда меня кривая понесла?! Сейчас он встанет, заберет свои вещи и пересядет куда-нибудь. От меня. Подальше…
Но Макс не ушел.
– … скажем, из обычного человеколюбия, – при этих словах он посмотрел мне прямо в глаза, и на его губах появилась ухмылка, слегка нагловатая, как мне показалось.
Не люблю такие самодовольные ухмылки. Они не влекут за собой ничего хорошего. Хотя какая-то часть меня неотвратимо таяла при виде его искривленных губ. А на листочке рука сама собой выводила:
«Не мотивирует».
