взгляд упадет на коряво исписанные листки, и будет неудобно, пусть и заочно. Не совсем точно и по отношению к той действительности. Ну, которая была на самом деле. А какие мысли могут быть у человека, прорвавшегося через снежный удар, и добравшегося до цели.
***
– Подожди, видишь, я только пришел, сначала дело, а потом поговорим, лады? Не думаю, чтобы мой собеседник понял меня дословно, однако интонация ему была знакома, встречались мы едва ли не ежедневно, посему он послушно уселся воле скамейки, всем своим видом показывая – мол, понимаю, можно и потерпеть, не впервой. И вряд ли был настоль голоден. Я же – опять только о себе, но мне никто не запрещает этого делать, поставил сумку на столик, повыше и дальше от соблазна, взял орудие труда и принялся за работу.
Впрочем, здесь пора прерваться. Для пролога он слишком великоват. Собственно, почти середина. Но кто может ограничить, кроме меня же самого? Никто, правильно. А почему я начал именно с этого места? Ведь день, несмотря на внезапно обрушившуюся непогоду, ничем особым не выделялся, даже не нарушил мои планы, а скорректировал. Я повторяюсь? Что из того? А кто не возвращается часто к, казалось бы, рядовым событиям, а позже сам удивляется – с чего бы это?
Вот и я, может, снова вернусь в ненастный октябрьский день. Если наступит такой момент. А тогда я продрог и нарушил правило, пусть всего лишь раз. Работа не согрела, а садиться на промерзшую скамейку или бросить на середине – не для меня.
***
Безнадёжное дело убегать от навязчивой идеи. Ты – от неё, а она преследует. Через какое-то время вроде забываешь, но она вдруг материализуется с новой силой. Детские страхи, сны, услышанные ненароком слова, случайно подсмотренные – упаси боже, именно случайно, – эпизоды, и ты уже не ощущаешь себя независимым от них. Возможно, все сотрётся в памяти, за наслоением событий, если материализуется?
Когда все началось, не припомню. Но точно, уже после переезда в новый район, когда я был молод и счастлив. На жену и дочку не мог нарадоваться. Нельзя прошлое охаивать, оно было моим, и не только. Что ж, если все изменилось – так, значит, повернулось колесо, и нечего роптать. В те годы, как и сейчас, я не верил ни во что – ни в бога, ни в чёрта, ни в судьбу. Однако – у кого повернется меня обвинить – как и большинство сограждан был ужасно суеверен, хоть и посмеивался над собой. Молодость, чего с неё возьмешь. Однако почему-то старался не переходить перекресток Проспекта и Улицы по одной, той самой стороне… И не переходил. Почему – объяснить не мог, и ни тогда, и ни сейчас. То есть, если даже загорался зелёный, я поворачивал налево, ждал, когда будет разрешен переход через улицу, а потом – ещё раз. И это я, вечно спешащий – в то время – ждал покорно!
Я проснулся, пытаясь сбросить ночной кошмар. Жена наклонилась надо мной – что с тобой, милый, ты так кричал. Приснилось что? Я же мог
