тайги стало добывать зверя: «Часто ложится, видать, приболел или ранил кто».
Шёл лесник тогда по тропе и тут заметил: «Пень какой-то интересный. Откуда? Не было здесь таких пней. А у этого пня… глаза… такие… как у тигра. Его глаза ни с каким другим зверем не спутаешь, гипноз от них».
Собственной кожей лесник этот взгляд на себе прочувствовал, озноб взял. Постоял, размышляя: «Может, назад идти? Опасно. Покажешь ему спину – погонится. Раз собаку съел, голоден. Бог его знает, что у него на уме».
Думал Николай Тихонович, а сам незаметно для себя медленно всё ближе и ближе к тигру подходил. Вот уже сорок… тридцать метров, а тот как сидел, так и сидит. Наблюдает. И Николай Тихонович вроде как опомнился, в себя приходить стал: «Тигр-то на расстоянии верного выстрела, морду видно выжидательную».
И тут, как это бывает в минуту смертельной опасности, страх у Николая Тихоновича вовсе пропал, и возникло чувство мести за дружка своего: «Съел собачку? Так ведь и меня задавишь?! Ан нет! Ещё поглядим, кто кого!»
Не чувствовал в себе лесник желания убивать тигра, пройти хотел мимо. Но вот подошёл – и что ж делать? «Мимо? Можно и мимо, – думал, – но опасно. Да и назад нельзя».
И вот тут что-то сработало против его воли, гипноз зверя, наверно. Николая Тихоновича как к дереву привязали. Стоит и смотрит. Он на тигра. Тигр на него. Минут пятнадцать стоял. Большой тигр, крупный, шерсть тёмно-рыжими и светлыми полосками на солнце переливается. Кончик хвоста подёргивается. И задал мысленно лесник тигру вопрос: «Ну, что? Кто будет первым нападать? Ну!.. Давай!.. Ну!!! Что медлишь?! Давай!!! Кидайся!!! Я-то успею стрельнуть!!!» А тигр сидит и смотрит в глаза ему, Николаю Тихоновичу: «Вот, мол, не боюсь я тебя, человек». Рыжие волосы шкуры тигра горят на солнце. «А на морде никаких эмоций, – наблюдает лесник, – сидит не двигаясь, будто силы его покинули». И подумалось тогда: «Зверь смерти своей ждёт, помочь ему просит». Присел тогда Николай, прицелился в самое сердце. Выстрелил.
Старый оказался тигр, раненный кем-то. Двух метров длиной, все три с хвостом. «А может, просто смерти искал сам, раз так близко подпустил и не реагировал? Он же всё понимает, царь зверей. И погиб, вишь ты, с поднятой головой, гордый, бесстрашный, а не издох от бессилия».
Позвал тогда Николай Тихонович племянника своего Фёдора на помощь. Сняли дорогую шкуру, а ещё забрали ценные в китайской медицине кости. Фёдор-то на грузовой машине в дальние рейсы ездит, через знакомых тайно сбыл добычу, хорошие деньги получились.
После этого случая целый год тигров в Лесном не было…
На сопки, припорошённые инеем, лунная ночь накинула звёздное одеяло, словно пыталась сохранить дневное тепло осеннего дня.
Стоял лесник с ружьём у стайки, слушая вздохи коровы. Лёгкий ветер принёс от реки неясные звуки. Николай Тихонович опасливо оглянулся по сторонам. Луна бросала тени от строений, деревьев и кустов, а дальше стояла непроглядная темень.
«А
