ote">[1].
«Вот повезло-то, – думал он, – что я – это я, а не кто-то другой. Не какая-нибудь там чужая собака, у которой даже нет друзей, или, например, еще того хуже – злой пингвин!»
В голове у него мелькнул образ злого пингвина, и от этого невольно вырвался тявк. А после этого тявка захотелось уже как следует погавкать радостным гавком, громко и смело, своим знакомым голосом, но он удержался. Рядом спал Роберто, и лучше было его не будить. Часы на столике между их кроватями показывали только половину седьмого, а коты, если их рано разбудить, бывают спросонья сварливыми. И Самсон решил, что лучше будет еще немного понежиться, пока не рассвело. Накануне вечером он съел найденного на пляже чирка. И теперь можно было понаслаждаться замечательным вкусом недожеванных остатков, застрявших между зубами.
«Хорошо жить на свете! – подумал Самсон. – И нет никого счастливей довольной собаки!» Он снова заснул и увидел во сне, как он лихо играет на гитаре и его слушает переполненный зал.
Внизу, в кухне на первом этаже, барсучиха Грета накрывала на стол, негромко напевая старую моряцкую песенку. На ней была бордовая форма коридорной, которую ей выдали, когда она поступила на работу в пансионат «Раздолье над фьордом». Изумительно нарядный костюмчик с лампасами на брюках и маленькими золотыми погончиками на плечах. На голове у нее была плоская шапочка, которую один из постояльцев принял как-то за коробочку из-под таблеток, но его поправили, и это воспоминание Грете было приятно.
– Значит, если еще раз прикинуть: Самсон и Роберто – это два. Еще я и вдова Омутсен – уже четыре. И последний – не в том смысле, что неважный, а наоборот, очень почтенный гость – представитель местного управления Кольдевин. Он придет в девять. Итого – пять.
Она поставила на стол пять десертных и пять суповых тарелок, пять чашек и пять стаканов и тут вспомнила про туалет в пятом номере. Мастерица-на-все-руки Улли обещала его починить. «А Улли не из тех, кто любит утром поваляться в постели, – подумала Грета и на всякий случай поставила посуду еще на одного гостя. – Ах да! Еще ведь надо поставить рюмочки для яиц. Знать бы, сколько надо будет подать глазуний, а сколько вареных яиц? Как же быть? Вот тебе и головоломка с утра пораньше!»
Но тут Грета вспомнила мудрый совет старика фон Страуса из придорожной лавки за поворотом: трудности надо решать по мере их поступления. Повеселев, она радостно побежала в сад, принюхиваясь к чудесным утренним запахам.
У ворот в ящике для несушек за ночь уже набралось двенадцать хорошеньких смуглых яичек, которые снесли курицы в благодарность обитателям пансионата за то, что те позволяли им сколько угодно кудахтать и привольно разгуливать по саду, где вздумается.
На третьем этаже пансионата во второй раз проснулся Самсон. Сейчас он так обрадовался в предвкушении нового дня, что хвост у него заходил ходуном, словно хворостина. «Ведь, что ни день, всякий раз случается что-нибудь новенькое! – подумалось Самсону. – Урра!»
Кот Роберто, разбуженный неудержимым маханием собачьего хвоста, потянулся, растопырив когти, и перевернулся на другой бок. Затем он приоткрыл один желтый глаз и взглянул на Самсона.
– Глянь! Глянь! – сказал Самсон.
Роберто открыл другой желтый глаз.
– Гав! Гав, гав, гав!
Роберто снова перевернулся на спину:
– Будь другом!
– Я уже друг!
– Это так. Но мы же договаривались, что не будем начинать день с гавканья. Это очень портит мне настроение.
– Так я же это от радости.
– Знаю, дружочек.
– Мы встаем! И до завтрака можем побегать в саду!
– Ну так ступай и побегай! А мы, коты, такого не любим.
– Да, но я же хочу побегать вместе с тобой!
Роберто отвернулся к стене.
– Хочешь, мы прямо тут поиграем? – предложил Самсон.
Роберто рывком отбросил перину и ушел в ванную.
Тем временем внизу на кухне Грета поставила кипятить воду, чтобы заварить кофе, и в этот миг услышала вдали чудо-юдо-автомобиль выдры Улли. Гремела эта машина ужасно, потому что Улли собрала ее из старого хлама и железяк, какие подвернулись под руку. В ход пошли пустые канистры из-под бензина, старые швейные машинки, негодные кухонные котлы и ведра с гвоздями, резиновые кольца и ломаные вещи, в общем, не разбери что.
Выйдя на крыльцо, Грета смотрела, как Улли ставит чудо-юдо-автомобиль под старой яблоней. Сбоку на машине краской была выведена надпись: «Выдра-на-все-руки Улли».
– Какой замечательный денек! – воскликнула Улли, с грохотом захлопнув дверцу.
