И уж совершенно точно ни «хорошей», ни «осмысленной» не становится наша жизнь от какого-то набора внешних действий, какими бы замечательными ни были эти действия сами по себе. И если человек молится, постится, причащается, а к нему приходят сомнения, то это повод задуматься: а зачем я все это делаю, чего жду, во что вкладываю свои усилия, что надеюсь получить? Своей ли жизнью живу в Церкви или заемной? Без ответа на эти вопросы ждать, по сути, нечего, ведь невозможно достичь результата, которого ты себе даже отдаленно не представляешь. Можно выкопать яму, навалить груду кирпичей, залить их морем цемента, потратить на все это уйму денег и последние силы – но все впустую, результат не будет даже отдаленно напоминать дом, в котором можно жить, потому что с самого начала не было ясной цели. С верой, конечно, все сложнее: план постройки нашего дома уточняется и меняется прямо по ходу строительства
Поэтому, пока мы сохраняем способность критически мыслить, у нас были, есть и будут сомнения и не стоит их бояться. Они на самом деле помогают нам взрослеть в вере, находить в ней то, что значимо и нужно именно для нас. А взрослеть – это так непросто…
Да, бывает, что человек, переживший кризис веры, частично или даже совсем отходит от внешней религиозности. Но это совсем не значит, что он потерян для Бога. В его душе живет семя веры, и оно способно принести свой плод, только нам пока неизвестно, когда и какой.
Богословие луковки
Нет для христианина более важного вопроса, чем вопрос о спасении. Войду ли я в Царствие Божие, соединюсь ли со Христом и с любимыми людьми или меня ждет вечная погибель? Собственно, все христианство – поиск практического ответа на этот вопрос для каждого человека.
Но вместе с тем кажется порой, что с точки зрения теории нет более противоречивого вопроса. Кто именно будет спасен? Одни настойчиво повторяют: нет спасения вне Церкви, так что среди спасенных будут только христиане, причем только православные и, конечно же, только из правильной (нашей собственной) Церкви. Звучит несколько по-сектантски. Другие, напротив, напоминают, что Церковь молится «о всех и за вся», и настаивают, что спасен может быть любой человек, если он честно искал Бога или просто исполнял Его заветы, ведь практически каждый из нас может привести пример мусульманина, буддиста, атеиста, который жил чище и лучше подавляющего большинства христиан. Но если так, то для чего тогда Церковь? Обе крайности, очевидно, неверны, но где золотая середина между ними?
Впрочем, если даже оставить в стороне спор о границах Церкви, то ситуация не становится проще. С одной стороны, грозным предупреждением звучат слова Писания: «И если праведник едва спасается, то нечестивый и грешный где явится?» (1 Петр. 4:18). Им вторят великие подвижники древности, которые будто бы полностью отрицают возможность собственного спасения, например, преп. Пимен Великий говорит перед смертью ученикам: «Уверяю вас, куда ввергнут сатану, туда ввергнут и меня». Но если такое сказал человек,
