style="font-size:15px;"> – Ладно, я согласна не возлагать на провоцирующего всю ответственность, но в таком случае и на провоцируемого возлагать ее всю нельзя. Ты сказал, что он тоже участвует. Тоже. Стало быть, ответственность обе стороны делят… ну, неважно в каких долях. Вот за ту часть, которая твоя, за твой личный вклад в общее дело, я тебя и наказываю.
– А кто наказывает тебя?
– Никто. Наказывает всегда тот, кто сильнее. Того, кто слабее. Если ты сидишь под замком в башне, которая принадлежит мне, это значит, что я сильнее тебя.
– Или что тебе крупно повезло. Или что я решил не противиться заточению, так как в долгосрочной перспективе это сулило либо выгоду, либо удовольствие, либо то и другое одновременно.
Сжав пальцы в кулак, Алина вознамерилась двинуть его по ребрам, но из этого ничего не вышло. Молниеносным движением Константин перехватил ее руку в полете.
– Пусти!
Но он не отпустил, наоборот, развернул ее к себе лицом, шагнул к ней и обнял. Обхватил обеими руками.
– Ничего себе! – Она дернулась раз, дернулась другой… И забилась в его руках, как пойманная птичка. Или рыбка. Или мышка. – Пусти сейчас же!
– В чем дело, моя госпожа? – с притворным удивлением вопрошал Константин. – Вы уже не хотите подвергнуть наказанию дерзкого раба? Вы передумали?
Молча, с непонятным ей самой ожесточением, она продолжала вырываться. Константин не отпускал. Его худые руки и жесткое костлявое тело под рубашкой казались железными. Она слышала, вернее, чувствовала, стук его сердца. И собственного сердца тоже. На редкость дурацкая ситуация… И что тут прикажете делать?
– Не сопротивляйся, – вдруг шепнул Константин.
Алина замерла. Несмело подняла голову. Он смотрел ей прямо в глаза, в углах губ затаилась та самая неотразимая улыбка. Которую еще нельзя было увидеть, но уже можно было угадать.
– Отдайся.
Глубоко вдохнув, она задержала дыхание… выдохнула… и расслабилась в его объятиях. Он тут же наклонился и прижал свои полураскрытые губы к ее губам.
Целовался он очень странно. Робко и как будто неумело. Но Алине все время хотелось этих поцелуев, совершенно не похожих на поцелуи других мужчин. И еще она думала, бог знает почему, что танцует он, наверное, точно так же – с пугающей и завораживающей механической грацией робота последнего поколения.
– Почему ты это сказал?
– Когда к тебе применяют силу, и ты понимаешь, что она превосходит твою, есть смысл оставить сопротивление и позволить своему телу принять или боль, или удовольствие, или чем там тебе угрожают…
– Отдаться?
– Да.
– А ты умеешь?
Он немного помолчал.
– Иногда.
Мимо проехал одинокий велосипедист. Прошла шумная компания из почти одинаковых мальчиков и девочек старшего школьного возраста в рваных джинсах
