ожественным произведением. Все имена и названия, персонажи, место действия и сами события вымышлены или используются в художественных целях. Любое сходство с подлинными событиями либо отдельными лицами, как ныне живущими, так и покойными, совпадение.
Глава 1
Ей велели спрятаться и носа не показывать. Габриэла Брукс и сама подумала о том же, выбравшись на палубу и увидев, из-за чего поднялась суматоха. Правда, спрятаться ей велел не капитан, который был абсолютно уверен, что не потеряет вверенный ему корабль. Он даже смеялся и грозил кулаком «Веселому Роджеру», развевавшемуся на главной мачте атакующего корабля, которую уже было видно даже невооруженным взглядом. Его энтузиазм и, как ей показалось, даже некоторое удовольствие успокоили Габриэлу. Пока какой-то моряк не оттолкнул ее в сторону, велев спрятаться.
В отличие от капитана, Эйвери Доббс, похоже, вовсе не был рад грядущему столкновению. Лицо его стало белее белых парусов, которые дополнительно поспешно поднимала команда. И он без всякого почтения подтолкнул ее в сторону трапа.
– Спрячьтесь в одной из пустых бочек для провианта в трюме. Их там множество. Если повезет, пираты откроют одну-две, увидят, что они пустые, и двинутся дальше. Я велю вашей служанке тоже спрятаться. Ступайте же! И что бы вы ни услышали, не покидайте укрытия, пока за вами не придет тот, чей голос вы знаете.
Эйвери не сказал, что сам за ней придет. Его паника передалась Габриэле, а несвойственная грубость удивила. Скорее всего, на руке, где он ее схватил, останутся синяки. Столь неожиданный поворот после галантного отношения на протяжении всего путешествия… С самого начала он за ней ухаживал, – по крайней мере, так выглядело его поведение со стороны, хотя, возможно, Габриэле это только казалось. Ведь Эйвери было двадцать с лишним, а она только что покинула школьную скамью. Поэтому его подчеркнутая галантность, проникновенный голос и время, которое он постоянно уделял ей на протяжении первых трех недель плавания, заставляли думать, что она нравится ему больше, чем следовало бы.
Ему удалось передать Габриэле свой страх, и она поспешила в трюм, где без труда нашла бочки для провианта, о которых упомянул Эйвери. Почти все оказались пустыми, ведь корабль приближался к пункту своего назначения на Карибских островах. Через пару дней они зашли бы в гавань Сент-Джордж в Гренаде. Именно там в последний раз слышали о ее отце. Именно оттуда следовало начинать свои поиски.
Габриэла не очень-то хорошо знала Натана Брука, хотя и хранила о нем только приятные воспоминания. Но после смерти матери у нее остался только он. И, несмотря на то что он никогда надолго не задерживался дома, она ничуть не сомневалась, что отец ее любит. Месяц, пару месяцев от силы, а однажды даже целое лето… но потом он несколько лет вообще дома не показывался. Натан Брук командовал собственным торговым судном и занимался очень выгодными перевозками в Вест-Индии. Он присылал домой деньги и экзотические подарки, но в Англии появлялся редко.
Он как-то заикнулся о том, чтобы перевезти семью поближе к себе, к своей работе, но Карла, матушка Габриэлы, даже слушать об этом не стала. Она всю жизнь прожила в Англии. Родных у нее здесь уже не осталось, но были друзья – как и все, что оказалось дорого ее сердцу. К тому же она никогда не одобряла стремления Натана к дальним плаваниям и занятию торговлей. Она и слово-то это произносила с отвращением. Сама она была знатного рода, хотя и не имела титула, поэтому на всех купцов, не исключая собственного мужа, смотрела свысока.
Вызывало удивление, что они вообще поженились. Они явно не подходили друг другу. Габриэла никогда – даже намеком! – не обмолвится отцу, что его продолжительное отсутствие привело к тому, что Карла завела… Ох, она даже мысленно не могла произнести это слово, что уж говорить о том, чтобы произнести его вслух. Она очень стыдилась собственных выводов. Но в последние несколько лет Альберт Свифт стал чересчур частым гостем в их двухэтажном загородном доме в окрестностях Брайстона, и Карла начинала вести себя как школьница, когда бы он ни появился в городке.
Когда же он прекратил свои визиты и пошли слухи, что в Лондоне он имеет виды на какую-то богатую наследницу, с матушкой Габриэлы произошли разительные перемены. За одну ночь она превратилась в убитую горем женщину, которая, оплакивая потерю мужчины, который так никогда ей по-настоящему и не принадлежал, возненавидела окружающий мир и всех в этом мире.
Давал ли он Карле обещания, была ли Карла намерена развестись с супругом, не знает никто, но, когда коварный Альберт обратил свой взор на другую женщину, ее сердце разбилось. Она стала женщиной, которую предали. В начале весны Карла слегла, и с каждым днем ей становилось все хуже, однако она даже не пыталась облегчить свое состояние, не слушая советов лекарей и практически умирая с голоду.
У Габриэлы сердце разрывалось при виде того, как угасает мать. Пусть она и не одобряла ее увлечения Альбертом, как и нежелание сохранить свой брак, но все равно искренне любила мать и готова была на все, чтобы ее утешить. Она
