и множило вопросы.
Роберт свел его со своими друзьями.
– Не представляешь, какие классные ребята, среди них не только голландцы, немцы, русские, англичане. Многие моложе нас, но секут ситуацию в мире получше, чем любые профессиональные политологи.
Собирались ребята в одном из тихих кофешопов. Дмитрий считал себя вполне искусным в ведении полемики, но первое время предпочитал отмалчиваться: он был обескуражен объемом новой информации, свободой мыслей, умением четко их формулировать, а главное – культурой ведения дискуссии. Никакого ора, мнение каждого выслушивалось предельно внимательно, все умели соглашаться, спорили всегда аргументированно и корректно.
Здесь пытались понять, почему сдают свои позиции многие либеральные ценности Запада, говорили о двойных стандартах, детерминированности свободы, диктатуре плюрализма.
– Политкорректность направлена на сглаживание противоречий, смешение культурных и религиозных традиций, – уверенно говорил одни.
– Получается, политкорректность – это не только признание непреодолимости противоречий, но и запрет на их разрешение, – так же убежденно отвечали другие.
В результате продолжительной дискуссии большинство участников пришли к общему знаменателю: «На сегодняшний день принцип всеобщей терпимости превратился в орудие дискриминации, даже репрессии для тех, кто не желает его соблюдать».
О взаимоотношениях Запада и России, их возможных путях развития тоже говорилось много. Дмитрия поразило и огорчило высказывание шотландского парня о будущем России. По его мнению, русских ожидает та же участь, что евреев и шотландцев.
– Даже по официальным данным количество русских, живущих вне своей страны, огромно, и с каждым годом их количество будет только расти, – уверял он окружающих. – Для одной страны слишком много революций, войн, неумелых реформ, экспериментов. Чего стоит только революция в начале двадцатого века!
Дмитрий не сразу нашелся с ответом. Выслушав выступление шотландца до конца, попытался максимально обоснованно высказать свое мнение.
– У каждой страны, как у человека, своя судьба. В России как в гигантском зеркале отразилась вся история и поиски европейской цивилизации. Но европейцы категорически не хотят признать этот очевидный факт. В свое время мы заразились революционными идеями Руссо, Вольтера, Дидро, которые питали умы лучших людей Росси. Мне странно, что вы с такой ненавистью говорите о большевиках, не видя идеологических корней и родства. Жестокость большевиков мало чем отличалась от беспощадности Робеспьера. А чиновничий беспредел советской бюрократии сродни Брюссельскому. Мы не хотим учиться на ошибках друг друга, и потому вновь и вновь повторяем их.
Молодые люди с большим интересом выслушали его точку зрения. Но большинство вопросов касалось его личного отношения к толерантности и свободе.
– Говорить
