перемещаясь по горным дорогам и бездорожью под постоянными ударами вражеской авиации. Ведь за «Катюшами» шла охота и с воздуха, и на земле. Несколько раз приходилось взрывать установки, вышедшие из строя, да и из опасения захвата врагом. В 1944—1945 гг. география участия артиллериста в боевых действиях существенно расширилась: Румыния, Германия, Чехословакия. День Победы Гвардии майор Гапоненко встретил в Праге.
Послевоенные годы службы кадрового военного имеют свою логику: Академия им. Фрунзе, новые назначения и переезды.
Награды А. Г. Гапоненко: Орден Ленина, Орден Боевого Красного Знамени, три Ордена Отечественной Войны, Орден Красной Звезды, 17 боевых медалей.
Марк Агатов
г. Москва
Для каждого крымчака история народа – это, прежде всего, история его семьи. А я решил вернуться в прошлое, чтобы рассказать о трагедии расстрелянного народа.
В детстве отец каждый вечер рассказывал мне о смелых воинах и лютых врагах земли крымской, о злых кочевниках и мудрых горцах. Но о чем бы ни была сказка, она всегда заканчивалась победой добра над злом. Верх одерживал всегда не колдун, не богатей, не хитрец, а маленький человек, бедняк, горемыка. И помогали ему любовь к земле своей и преданность людям. А когда я подрос, отец стал рассказывать о войне. Для меня война в то время была чем-то вроде сказки. Далекой и нереальной.
Теперь я рассказчик.
Рядовой СМЕРША
(о моём отце)
Мне трудно сейчас представить, как до войны на евпаторийской набережной собирались молодые люди, заводили патефон и ставили на вращающийся диск пластинки с джазом Утесова. Они купались в море, загорали и радовались жизни, влюблялись, ревновали, совершали ради любимых безумные поступки. И ничем не отличались от нас, юношей семидесятых.
Мой отец был старшим в семье и по крымчакской традиции носил имя Борух – Борис, хотя в документах ему при рождении записали другое имя – Исаак. Так и прожил он свою трудную жизнь под двумя именами. Для друзей и родных он навсегда остался Борисом, то есть первым, старшим.
В сорок первом, в первый день войны, мой отец со своими братьями пришел к военкому: «Запишите добровольцем!» Мирный портной – невысокого роста, с огромными навыкате глазами, просился на фронт. Он умел шить, но не умел стрелять. Он ловко орудовал иголкой, и совсем не умел рыть окопы… Он был сугубо штатским.
В дни ожидания отправки на фронт отец учился стрелять, ползать по-пластунски и бросать гранаты, и очень жалел, что наукой этой не овладел в детстве.
А сестрам в Евпаторию писал: «Перекоп не сдадим!». И на вопрос, нужно ли им эвакуироваться из Крыма, ответил коротко: «Поступайте, как все». Военный цензор все равно бы не пропустил «паническое письмо» с фронта.
