страдающий золотухой, с великим жаждущим сердцем и невыразимым хаосом мыслей, печально шагающий, подобно какому-то чужеземцу, на нашей земле, жадно пожирающий всякую умственную пищу, какую только он может раздобыть: языки, обыкновенно изучаемые школьниками, и другие чисто грамматические материи, за неимением лучшего! Величайший ум во всей Англии, – и на удовлетворение его потребностей – всего «четыре с половиной пенса в день». Однако это – гигантский, непобедимый ум, ум истинного человека.
Навеки будет памятна известная история с башмаками в Оксфорде. Неотесанный, сухопарый, с узловатым лицом студент-стипендиат ходил в зимнюю пору в изорванных башмаках. Один мягкосердый студент-джентльмен тайком поставил у его дверей новую пару башмаков, и сухопарый стипендиат взял их, посмотрел пристально своими близорукими глазами и – с какими мыслями – выбросил вон за окно! Промоченные ноги, грязь, мороз, голод – все, что вам угодно, только не нищенство: нищенствовать мы не можем. Суровая и непреклонная независимость заговорила в нем. Здесь перед вами целый мир грязи, грубости, непроглядной бедности и нужды и вместе с тем благородства и мужества. Эта история с выброшенными за окно башмаками крайне типична для Джонсона. Он вполне оригинальный человек, человек, живущий не чужим умом из вторых рук, не заимствующий, не выпрашивающий. Будем стоять на нашем собственном основании, чего бы это нам ни стоило! Будем ходить в таких башмаках, какие мы можем сами добыть себе, в мороз и по грязи, если вам угодно, но, только не стыдясь, открыто для всех. Будем опираться на реальность и сущность, которые открывает нам природа, а не на видимость, не на то, что она открывает другим, не нам!
И однако, при всем его суровом мужестве, при всей его гордой независимости, разве существовала когда-либо душа более нежно любящая, чистосердечно подчиняющаяся всему, что стояло действительно выше ее? Великие души всегда лояльно-покорны, почтительны к стоящим выше их. Только ничтожные, низкие души поступают иначе. Я не мог бы найти лучшей иллюстрации, чем личность Джонсона, к мысли, высказанной мной в одной из предыдущих бесед, а именно – искренний человек по природе своей – покорный человек. Только в мире героев существует законное повиновение героическому.
Суть оригинальности не в новизне. Джонсон всецело верил в старину, относился уважительно к непреложности древних учений, находил их годными для себя и следовал им настоящим героическим образом. В этом отношении он заслуживает самого серьезного изучения. Ибо мы должны сказать, что Джонсон не был человеком одних только слов и формул. Нет, он был человеком истины и фактов. Он опирался на старые формулы, тем лучше для него, что он мог так поступать. Но все формулы, которые он мог признать, необходимо должны были заключать в себе самое подлинное, настоящее содержание. Крайне любопытно, что в этот жалкий бумажный век, столь скудный, искусственный, наполненный доверху педантизмом всякого рода, ходячими фразами, в этот век великий
