у этого тоника совсем другой вкус, – сказала мужу леди Хоггин. – Он больше не горчит. Интересно почему?
– Аптекарь, – проворчал сэр Джозеф. – Они такие невнимательные. Всякий раз делают лекарства по-другому.
– Наверное, дело в этом, – с сомнением произнесла леди Хоггин.
– Конечно, в этом. В чем же еще?
– Тот человек что-то выяснил насчет Шань Туна?
– Да. Он вернул мне мои деньги.
– И кто это был?
– Он не сказал. Очень сдержанный человек, этот Эркюль Пуаро. Но тебе нечего беспокоиться.
– Он забавный человечек, правда?
Сэр Джозеф слегка вздрогнул и искоса взглянул вверх, словно почувствовал присутствие Пуаро у себя за правым плечом. У него возникло такое впечатление, что он всегда будет его чувствовать.
– Он умный и хитрый черт! – сказал Хоггин.
И подумал про себя: «Грета может убираться к дьяволу! Я не собираюсь рисковать своей головой ради какой бы то ни было платиновой блондинки!»
– Ох!
Эйми Карнаби с изумлением смотрела на чек в двести фунтов.
– Эмили! Эмили! – закричала она. – Ты только послушай!
Дорогая мисс Карнаби!
Разрешите мне сделать вклад в ваш достойный фонд перед тем, как он окончательно закроется.
Искренне ваш
– Эйми, – сказала Эмили Карнаби, – тебе невероятно повезло. Подумай, где бы ты могла сейчас находиться.
– В Уормвуд-Скраббз[10] или в Холлоуэй[11]? – пробормотала Эйми Карнаби. – Но все это теперь кончено, правда, Огастес? Больше никаких прогулок в парк с мамочкой или с ее подругами и маленькими ножничками…
В ее глазах появилась глубоко спрятанная печаль. Она вздохнула:
– Дорогой Огастес! Такая жалость. Он такой умный… Его можно научить чему угодно…
Подвиг второй
Лернейская гидра
Эркюль Пуаро ободряюще смотрел на сидящего напротив человека.
Доктору Чарльзу Олдфилду было лет сорок. Его волосы слегка поседели на висках, голубые глаза выражали тревогу. Он немного сутулился и держался слегка неуверенно. Более того, казалось, ему трудно перейти к делу.
– Я пришел к вам, месье Пуаро, – наконец сказал доктор, слегка заикаясь, – с довольно странной просьбой. И теперь, когда я уже здесь, мне страшно и хочется все отменить. Потому что, как я теперь хорошо понимаю, никто ничего не сможет с этим поделать.
– Об этом вы должны предоставить судить мне.
– Не знаю, почему я подумал, что, возможно… – тихо начал Олдфилд и умолк.
– …Что я, возможно, сумею вам помочь? – закончил за него Пуаро. – Eh bien, возможно, сумею. Расскажите мне о вашей проблеме.
Олдфилд выпрямился. Теперь сыщик заметил, какой у него изможденный вид.
– Понимаете, нечего даже думать обращаться
Лондонская тюрьма.
Тюрьма для женщин и подростков в Лондоне.
