уставшая запоминать имена восхищённых поклонниц.
Внешность Германа легко описывалась одним словом – основательность. Гибкость и плавность – не про него, скорее, мощность и устойчивость. Своими размерами Герман подавлял ровно до того момента, как на его лице расцветала улыбка. Ею он пользовался как оружием массового поражения, с лёгкостью влюбляя в себя трепещущие одинокие сердца барышень. Очень уж напоминал оголённого страстного лорда или босса с обложки любовного романа, в ладони которого даже самая широкая огрубевшая женская рука выглядит, как птичья лапка.
Почти пять лет Герман пестовал юных волейболистов, тренируя юношескую сборную края. В этом году набрал очередных юнцов – зелёных и пугливых, квохтал над ними, как наседка, больше выполняя роль старшего брата, чем тренера. Несмотря на плотный график, не забывал регулярно наведываться в тренажёрный зал, для поддержания горы мышц в устрашающей форме.
Не успела Лёля нажать на кнопку звонка, как дверь приветливо распахнулась – Герман увидел подругу в окно ещё на подходе к своему логову одинокого развратника и встретил с широкой искренней улыбкой.
– Лёшка, я тебя заждался, чуть с голоду не сдох. Что там у тебя?
Лёля едва поморщилась, услышав привычное прозвище, которое так и не стало приятным, несмотря на мягкость звучания. Герман всем раздавал клички, одаривая новым именами знакомых ещё со времён школы. Благодаря ему уважаемый строгий директор школы, которую они закончили двенадцать лет назад, превратился в Выхухоля, а мама Лёли, работающая завучем там же, – в Лономию[2].
Иногда Герман проявлял изобретательность и фантазию в выборе прозвищ и настойчиво насаждал их среди сверстников, укрепляя своё лидерство даже в этом.
Лёля прошла в прихожую и, сняв шапку, отряхнула с неё мокрый налипший снег.
– Кровавый кусок коровы, естественно. – Её волосы, вырвавшись на свободу, приподнялись плотной рыжеватой массой. От влажности закурчавились, сводя ежедневные старания их выпрямить к нулю.
Герман открыл пакет и плотоядно облизнул губы.
– Лёшка, ты моя спасительница, – он притянул Лёлю за шею и крепко прижал, заставляя вжиматься носом в открытый ворот рубашки.
Она судорожно вздохнула, наслаждаясь теплом его кожи.
– Задушишь, – тихо прошептала она в качестве слабого протеста.
Герман чмокнул подругу в макушку и отпустил, словно не заметив, как она потянулась за ним, желая продлить объятия.
Пока Лёля кашеварила на кухне, Герман громко подбадривал игроков любимой волейбольной команды, сильно расстраивающих его фактом своей косолапости. Он порывисто вскакивал с дивана, хватался за голову, приводя в беспорядок шоколадную шевелюру, и страдальчески восклицал:
– Ну кто так играет, руки оторвать нужно!
Лёля
Лономия – ядовитая гусеница, её тельце покрыто многочисленными волосками, которые содержат самый токсичный натуральный яд.
