петровском шабаше можно судить по фактам, рассказанным В. О. Ключевским в «Русской истории»: «Однажды в 1691 г. Пётр напросился к Гордону обедать, ужинать и даже ночевать. Гостей набралось 85 человек. После ужина все гости расположились на ночлег по-бивачному, вповалку, а на другой день все двинулись обедать к Лефорту. Последний, нося чины генерала и адмирала, был, собственно, министром пиров и увеселений, и в построенном для него на Яузе дворце (имеется в виду старая пристройка к дому Лефорта – прим. автора) компания по временам запиралась дня на три, по словам князя Куракина, „для пьянства, столь великого, что невозможно описать, и многим случалось от того умирать“. Уцелевшие от таких побоищ с „Ивашкой Хмельницким“ хворали по нескольку дней; только Пётр поутру просыпался и бежал на работу как ни в чём не бывало».
Посланник Дании в России Ю. Юль описывает эти гулянки так: «Огромным роем налетает („кумпания“ – прим. автора) в несколько сот человек в дома купцов, князей и других важных лиц, где по-скотски обжирается и через меру пьёт, при чём многие допиваются до болезней и даже до смерти. В каждом (доме – прим. автора), где (собрание – прим. автора) „славит“ Царь и важнейшие лица его свиты получают подарки. Во всё время, пока длится „слава“, в той части города, которая находится поблизости от (домов – прим. автора), где предполагается славить, для славящих, как для целых рот пехоты, отводятся квартиры, дабы каждое утро все они находились под рукою для новых („подвигов“ – прим. автора). Когда они выславят один край города, квартиры их переносятся в другой, в котором они намерены продолжать славить».
Милая была «кумпашка»!
Интересно свидетельство «Поступки и забавы императора Петра Великаго (Запись современника)» Н. И. Кашина: «И как всешутейший князь-папа приедет, вначале поп битка дворцовой начинает и певчие государевы поют «Христос раждается» по обычаю; и потом поставят на столе великую чашу, с собою привезённую, налитую вином, и в ней опущен ковш, нарочно зделанной под гербом орла; и в поставленных креслах сядет князь-папа, и возле чаши положены два пузыря говяжьих от больших быков, и в них насыпано гороху, и у той чаши кругом на коленях стоят плешивые. И архидиякон возглашает: «Всешутейский князь-папа, благослови в чаше вино!» И потом папа с стола берёт по пузырю в руку и, обмоча их в чаше в вине, бьёт плешивых по головам, и весна ему закричит многолетие разными птичьими голосами. А потом архидиякон, из той чаши наливши ковш под гербом, подносит всем присутствующим и грамогласно кричит: «Жалует всешутейший князь-папа вина!» А как выпьет, паки возглашает: «Такой-та архиерей, из чаши пив, челом бьет». И по обношени все из дому поедут в дом князь-папе, и от него по своим домам, и во всей оно церемони его величество присутствует».
Пётр присвоил себе звание протодиакона «всешутейшего и всепьянейшего собора».
«Ту же простоту и непринужденность вносил Пётр и в свои отношения
