отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года".
Точно в указанный срок я по телеграфу доложил о выполнении приказа. При докладе присутствовал командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, которому поручалась проверка исполнения. Трудно сказать, по каким соображениям не разрешалось занятие оборонительных позиций, но этим воспользовался противник в начале боевых действий.
Остальные части и специальные подразделения соединения приступили к выходу на прикрытие гос-границы с получением сигнала на вскрытие пакета с мобилизационным планом. 11 июня 1953 года». (ВИЖ № 5, 1989 г., с. 27.)
Дивизия Абрамидзе была приграничной, и директива НКО и ГШ № 504205 от 12 июня, поступившая в Киев 15 июня, её не касалась, т. к. отдельным пунктом этой директивы чётко было указано: «Приграничные дивизии оставить на месте, имея в виду, что вывод их к госгранице в случае необходимости может быть произведён только по моему особому приказу…» Т. е. данную дивизию также поднимали именно особым приказом наркома, и это был приказ ГШ от 18 июня.
Также существование «пр. ГШ от 18 июня» подтверждают и показания начсвязи ЗапОВО Григорьева, данные им на суде и следствии по делу Павлова. Ну, и хочется надеяться, что и приведённые в этой книге доказательства также покажутся читателю убедительными. И после этого остаётся только один вопрос: а кто виноват в том, что приведение в боевую готовность войск на границе перед 22 июня не состоялось, а точнее – было сорвано, и кем?
В октябре 2011 года по моей просьбе исследователь истории ПрибОВО С. Булдыгин попытался найти точный текст директивы ПрибОВО от 19 июня по указанным реквизитам, но ему ответили так: «Это опись шифровального отдела, и она до сих пор не рассекречена». Т.е при отправке директив НКО и ГШ в округа они все зашифровывались на бланках шифровального отдела Генштаба РККА (8-го Управления ГШ), которые также подписывались тем же Жуковым или его замами как исполнителями и на которых шифровальщик делал специальные пометки. К этим бланкам прикладывался черновик директивы-приказа с подписями, и затем бланк с черновиком сдавался в архив 8-го Управления ГШ на «вечное» хранение.
Иногда черновики приказов и директив попадали на хранение не в секретные папки и описи архивов. В таком случае их находят архивные копатели. Как нашёл черновик Директивы № 1 от 21.06.1941 г. исследователь С.Л. Чекунов («ник» в Интернете «Сергей ст.»).
(Примечание. Подобные черновики остались на отдельном хранении только потому, что в те годы шифровальщики ГШ входили в структуру Оперативного управления ГШ. «Затем, когда 8-е Управление получило самостоятельность и вышло из ОУ, часть документов, которые не подвергались обработке шифровальщиками, была возвращена в оперативное управление, т. е. это было связано с определёнными организационными
