меня накрывает новое потрясение.
Серое небо. Козырек. Новичок и расстёгивающаяся ширинка.
– Кто-то заказал золотой дождик? – интересуется он, и все трое поднимают головы. – Ух, как вас много! Да не переживайте вы так, всем достанется. Кто первый?
Светка с визгом отбегает в сторону, я испуганно перекатываюсь по снегу, а вот парни, боясь показаться трусами, остаются на месте.
– Да пошел ты! – плюется Костян.
– Не хотите? – разочарованно вздыхает Звягин и застегивает молнию. – Что ж, зря. Это одна из самых дорогостоящих процедур в китайской медицине. На вашем месте я бы хорошо подумал, прежде чем отказываться.
– Хорош трепаться, клоун! – рычит второй. – Спускайся! Или ссышь?
– Больше нет, как видишь, – смеется Звягин и пропадает из видимости.
Я и Света потерянно смотрим на друг друга.
– Твоему хахалю не жить, – сквозь зубы произносит она. – Он только что себе приговор подписал.
Хахалю? Откуда такие глупые домыслы?
– Ку-ку, мальчики!
В этот момент в голову Костяна летит обрубок кирпича. Он падает на сугроб и кричит матом. Держится за лоб. Между его пальцев просачивается кровь.
– Ты что творишь, придурок?!
– Не ругайся, пупсик, – беспечно просит Витя и берет кирпич побольше того. – У меня для тебя тоже есть подарок. Я вот только думаю, куда его подарить? В ногу? В голову?
Или куда поинтереснее?
Светка прикрывает рот рукой. А я все думаю – в ногу или голову?
– Пойдемте отсюда! Он псих! – скулит Костян, и все трое уносят ноги.
Я нахожусь в полном замешательстве. Смотрю на спины убегающих истязателей, а потом на Звягина. Он невозмутим. Стоит на краю крыши, словно захватил целое государство. Стоит. Стоит. Смотрит. Молчит. И если во взгляде бывает магия, то тут ее, очевидно, нет. Ничего. Только пустота. Он не из нашего мира, определенно.
Наши гляделки заканчиваются. Витя спрыгивает с гаража и уходит. Я поднимаю шапку и теперь смотрю в спину новичка.
И если это не помощь, тогда что?
– Стой!
Не знаю, что мной овладело, но я мчусь вслед за ним.
– Да стой же ты!
Звягин останавливается и смотрит с высока.
– Даже не смей думать, что теперь можешь разговаривать со мной, – пренебрежительно проговаривает он. – Мне противны такие, как ты. Ты только глянь на себя. Смотреть жалко. Тебе нравится все это? Зачем позволяешь? Если тебя бьют – отвечай.
Не можешь ответить – кричи. Делай хоть что-нибудь.
Его совет кажется мне неоднозначным. Больше походит на упрек или на грубость. Я не могу подобрать подходящего ответа, так как не умею общаться с такими, как он. Черт, да я боюсь его! Мне было проще валяться на снегу под натиском Светланы, чем сейчас. Мне страшно просто стоять рядом. Я провела кровавую борьбу с самой собой,
