потуже шарф. – Вы же взрослый человек, а тут – переписка… – Ленур скептически посмотрел на Жака.
– Да, но поверьте, я знаю о Софи только то, что можно прочитать в той переписке. Все, что мы с ней обсуждали, о чем спорили, вся наша с ней история, все – там. Я не знаю о ней ничего, кроме того, что она сама о себе написала.
– Ладно, придется погрузиться в это чтение поглубже, – развел руками детектив. – И последний вопрос. Если вы не ссорились, почему же вы не удивились, что она вдруг замолчала? Почему сами перестали писать? Раньше ж таких перерывов вроде не было. А тут – две недели тишины… Вы решили прекратить эту переписку?
– Я не знаю. – Жак почувствовал себя пристыженным. – Сначала было семейное торжество, приезжали родственники, потом дядя… умер… организация похорон… Я хотел написать…
– В общем, не до того было. – Ленур понимающе кивнул. – На всякий случай не пропадайте никуда. Как бы там ни было, вы последний, кто имел с ней хоть какой-то контакт.
– 2 —
Жак вернулся домой к полуночи. Натали была расстроена. Жак это понял по торчавшим из мусорного ведра журналам. Когда Натали была чем-то недовольна, она избавлялась от всего лишнего, вернее, от того, что она считала лишним. Жак вытащил из помойки свой еще не распакованный Interni и отнес его в кабинет.
Софи пропала. Дядя Клод умер. Жак был разбит. Он не привык к одиночеству. С дядей – страшим братом отца – у них всегда были очень теплые отношения. Ближе, чем с отцом. Когда год назад началась история с Софи, жизнь Жака заиграла новыми красками… Этот год пролетел так быстро.
Жак бродил из комнаты в комнату, потом рухнул на кресло в гостиной.
– Что ты опять маешься? – спросила Натали. – Налить тебе выпить? Все равно мы не едем никуда завтра.
– Не хочу. – Жак помотал головой.
– Я понимаю, ты любил дядю, – сказала Натали. – Но он уже был в возрасте. Он не мучился и прожил хорошую жизнь.
– Да, ты права, спасибо. – Жак кивнул. Ему не хотелось разговаривать с Натали. Он чувствовал, что ее грусть вызвана, скорее отменившейся из-за похорон поездкой в горы, чем смертью дяди Клода или сочувствием к нему, Жаку, потерявшему дорогого человека.
– Я иду спать. Был трудный день.
Жак еще час просидел в кресле, практически не двигаясь и уставившись в одну точку. Дядя умер. Софи пропала. Натали… а что Натали?
***
Жак поднялся в спальню. Лег и достал телефон. Перед глазами замелькали куски переписки с Софи, и в памяти всплыли слова Ленура. Ненастоящий роман! Что он понимает? Еще какой настоящий! Самый настоящий! Самый чистый! И самый искренний! Самый лучший! От возмущения Жаку стало жарко, и он с силой отбросил одеяло, разбудив Натали. Она повернулась к нему. Жак замер.
– Ты так напряжен. Может… – Жак почувствовал, как холодные пальцы Натали забрались между пуговицами его пижамы.
Он попытался аккуратно убрать руки
