сегодняшние сводки не читал!
– На что ты намекаешь, Дорон? – насторожился патрон.
– Какие здесь намеки, Моше! Обычная строка, прошедшая по всем каналам: «В Багдаде, кроме советского, ни одного посла». Вчера последний, по-моему, югослав, смотал удочки.
– Ну да, об этом пишут… А что, прикажешь, им делать? В догонялки с «Трайдентами» играть или рыть убежища?
– Вот-вот, как раз в догонялки и никаких убежищ… – изрек некое иносказание Дорон, продолжив: – И в русском посольстве всего восемь душ, полсотни эвакуированы. Только «отделение камикадзе» возглавляет не офицер безопасности, а сам посол. Стало быть, ни о каком отъезде он и не помышляет, иначе навострил бы лыжи еще две недели назад, в общем потоке.
– Дорон, не мечи бисер, человеческим языком говори, а лучше – схему, – перебил подчиненного директор, прежде взглянув на бутылку «Джонни Вокера».
– Хм, нет здесь схемы… – после паузы отозвался Биренбойм. – Очевидно лишь одно: Бессмертных и Бейкер условились, что Посувалюк – последняя ниточка, связывающая коалицию с «плохим парнем». – Подхватив бутылку, опер подбавил шефу чейсер. Тотчас поднял свой стакан, казалось, после первого раунда «ватерлинию» не поменявший.
– Наш интерес здесь в чем? Хоть убей, не пойму… – недоумевал директор, демонстративно отодвинув стакан.
– Шеф, за Посувалюка! – Биренбойм вновь обмочил губы, сделав вид, что никакого вопроса не прозвучало.
– Не злоупотребляй своим особым положением, Дорон! – вспылил Моше Шавит. – И хватит мне подбавлять! Да и паясничать тоже!
– А что я сказал, босс? – искренне сокрушался Биренбойм. – Работал тут – аж пар с ушей, а ты…
– Работал… – проворчал директор. Взболтнул стакан, вобрал в нос аромат и… выпил. Отдышавшись, спросил: – Все-таки Пасавалик – с какого боку?
– Посувалюк, – уточнил Биренбойм, придирчиво осматривая манжеты на рубашке.
– А хоть Камю! – огрызнулся директор. Оставалось догадываться, о чем речь: знаменитом писателе или легендарном пойле, вынырнувшем в перекличке ассоциаций?
– Неужели не ясно, Моше? Не догоняешь, зачем я в техотдел ходил?
– Представь себе, что нет! Русские – вне игры в иракской заварушке, не до того им. Не знают, куда пошедшее по швам одеяло империи натянуть – на голую задницу или на склеротичную, не поддающуюся лечению башку. Челночная дипломатия – как его… этого… перекрасившегося еврейчика?.. – вспомнил! – Примаков – рецидив старого мышления: мол, мы, великая держава, кое-что да значим. Пригрозим Саддаму денонсацией межправительственных соглашений – тот, не имея ни единого союзника, на попятную пойдет. А вот хрен им! Будто самому Примакову, востоковеду, неведомо, во что ставят на Востоке развенчанного эмира, да еще с выпотрошенной казной!
– Моше, – деликатно перебил начальство Биренбойм, кашлянув прежде. – Счет идет,
