торопясь уйти подальше от исковерканных тел. Когда вернулись, сказал Гладкову:
– Иван Алексеевич, фрицы бросали бомбы килограммов по двести пятьдесят, даже пятисотки. Для полуторок и пехоты хватило бы мелочовки. По нервам били или дорогу разрушали? Сейчас все через лес прутся, такое столпотворение.
– Торопимся. Вечно торопимся, а насчет нервов… У нас в роте трое молодых в штаны наложили.
– И постираться негде, – невпопад брякнул я.
– Ничего. Нашли запасное белье. Главное, никуда не убежали.
Варева из двух полевых кухонь на весь полк, конечно, не хватило. На наш взвод выдали по двухкилограммовой буханке хлеба на каждые пять человек, немного сахара и несколько селедок. Горячим пообещали накормить позже. Ничего. Ломти хлеба посыпали сахарным песком и заедали селедкой. Такая необычная еда после голодухи показалась мне очень вкусной.
Не знаю почему, но начальству чудились кругом шпионы и ракетчики. Посты задерживали всех посторонних, кто приближался к расположению полка. Шпионы нам вреда не принесли, зато мы сами потеряли осторожность. Некоторые бойцы, не выдержав холода, пошли на открытый луг, где виднелись раздерганные копны сена.
Кто потащил охапки в лес, кто пристроился здесь же, зарывшись в сено. Хождение заметили с воздуха. Прилетела пара незнакомых мне самолетов с тупоносыми оранжевыми капотами. Позже я узнал, это были устаревшие «Хеншели-126». Они сбросили серию небольших бомб и прострочили из пулеметов развороченные копны и убегавших красноармейцев.
Пошли на второй круг, но командир батальона Онищенко приказал открыть огонь из ручных пулеметов. Лупили азартно не только из «дегтярей», но из винтовок и даже наганов. «Хеншели» круто взмыли вверх и исчезли в небе. Погибли пять или шесть красноармейцев, сколько-то были ранены.
Командир полка подполковник Урусов собрал командиров батальонов, батарей, отчитал их за шатанье бойцов по лесу. Насчет самовольной стрельбы промолчал. Азартного и веселого комбата Онищенко уважали. Досталось командирам взводов. Нам приказали строго следить за маскировкой и самим не ходить никуда без приказа.
– Всем, кроме караульных, спать!
Но сон большинству, как назло, не шел. Позже, когда придется без передышки шагать долгими часами, мечтая хоть на пять минут передохнуть, будем часто вспоминать ту команду. Нам разрешали спать, пусть на морозе, но мы к нему вроде и притерпелись, сбиваясь в кучки. Все с нетерпением ожидали темноты, чтобы снова двинуться в путь. Многие – навстречу своей смерти.
А через пару часов после этой бомбежки немцы налетели снова. Выражение некоторых людей, передающих атмосферу первого и второго военного года: «Немецкие самолеты буквально висели над головами», не совсем соответствует истине. Линия фронта слишком широка, чтобы заполнить ее авиацией. Но разведка люфтваффе была налажена, и самолеты наносили продуманные и болезненные удары.
Участок
