все осознал, нашел работу, привел в порядок комнату, может быть, даже старые обои переклеил, поддерживает порядок и ждет, что она придет. Тогда они поговорят, и она, конечно, все простит. Жизнь начнется с чистого листа. Лена так отчетливо представила это, что практически убедила себя в том, что так и будет.
… Дверь в их комнату была открыта, и она сразу увидела все: и бутылки на столе, и банки с плавающими огурцами – помидорами, и не застеленную кровать, а главное – пьяного мужа и полуголую улыбающуюся блондинку в его объятиях. Она вошла и прикрыла дверь.
– За вещами? – спросил Круз.
– За вещами, – ответила Лена. Больше слов не было. Душили слезы, на глаза накатывала темнота, но она понимала: не сейчас. Без истерик и скандалов. Так она уйдет. Лена достала огромную клетчатую сумку и начала бросать туда свои вещи.
– Может, помочь? Хочешь, мы выйдем, чтобы не мешать?
– Было бы хорошо.
– Нинуля, пойдем на кухню, чайничек поставим.
– А это кто? – подала голос Нинуля.
– Уже никто, – отозвался Круз.
Всю дорогу до дома Лена слышала этот ответ. «Я теперь никто, – повторяла она раз за разом,– а кем же была – то? Кем я была для тебя, Круз? Почему ты так легко вычеркнул меня из своей жизни, так быстро заменил Нинулей?»
*****
Дверь открыл Саня.
– Привет. Я Саша, – без затей представился он, протянув руку.
– Очень приятно. Лена. Это вам, – она протянула коробку печенья.
– Проходи на кухню. Лина Нюту укладывает.
«Лина, Нюта»– это звучало так тепло, так уютно, что у Лены защипало в глазах. Она пристроилась к столу у окна. Саша хлопотал с чаем, а Лена оглядывалась вокруг. И своим обостренным чутьем она во всем видела трогательную привлекательность.
Алина вышла из детской, жмурясь от электрического света.
– Сама чуть не заснула под бочком у дочки, – улыбаясь, произнесла она. – Ну что, садимся за стол?
– Располагайтесь, девочки, поудобнее. Картошечка готова. Лина, селедку доставай.
– Знаешь, Лена, я делаю царскую селедку с лучком и постным маслом. Уверен, ты никогда такой не пробовала. Со мной нужно дружить, тогда все твои гости будут всегда сыты, – Саша улыбался, говоря все это.
Лена забыла про Круза, Нинулю, комнату на Петроградской. Уют этого дома завораживал.
– А давайте, девчонки, споем, – Саша взял в руки гитару.
Ночь притаилась за окном,
Туман поссорился с дождем,
И беспробудный вечер,
И беспробудный вечер,
О чем-то близком, дорогом,
О чем-то дальнем, неземном,
Сгорая, плачут свечи…
Песня была грустная, многоОбразная. Свет в кухне погасили уже давно. Язычки свечного пламени плясали в подсвечниках, подчиняясь ритму Саниного голоса.
