сколько придешь?
– Часиков в 11. Ты не жди меня, ложись спать. Все, пока.
Даша Артемьева, одноклассница и верная подружка Олеси, жила в той же пятиэтажке на первом этаже. Мать Даши, воспитывавшая одна двоих детей, пропадала все время на работе: утром сидела в ларьке, а вечером мыла полы в школе. Даша и ее брат Витька, семиклассник, были предоставлены сами себе и активно этим пользовались.
Девчонки быстро собрали немудреную закуску: сосиски, хлеб, огурчики, развели в литровой банке варенье с водой и вышли на улицу, где их ждали Мусин с Шамавым.
– Посуду догадались прихватить? – вместо приветствия задал вопрос Костик.
– Никшни, Костян, не впервой, на опыте, – ответила Олеся.
– На стадион?
– Стремно, лучше в высотку на черную лестницу, – решил за всех Мусин.
Высотками называли два 12-этажных дома на проспекте Непокоренных. Дома были так спроектированы, что имели отдельную лестницу, отгороженную от квартир дверью. Жильцы ею не пользовались: в доме был лифт. А вот бесприютные подростки активно обустраивались между этажами, тем более, что на каждом этаже с лестницы можно было попасть на балкон. На лестнице было темно, воняло мочой и дерьмом, поэтому компания отправилась на балкон 7 этажа. Там, на ящиках, ребята и расположились.
– Откуда дровишки? – поинтересовалась Леся, похрустывая огурчиком.
– Девушку не должно интересовать, откуда у мужчины деньги. Девушку должно интересовать, сколько их у мужчины.
Мусин придвинулся к Лесе и притянул ее к себе.
– Пусти меня руки погреть, замерз очень.
Леся рассмеялась и раздвинула ноги. Костик с Дашей тоже времени не теряли: лифчик был давно расстегнут, и Шамаев, утробно причмокивая, мял упругие девичьи груди.
Это была их привычная забава: выпить – потискаться – разойтись по домам. Любовью не назвать, дружбой тоже. Похотливое самоистязание, которое ничем не заканчивалось. Парни каждый раз надеялись: ну вот сейчас, сегодня-то уж уломаю. Но девчонки держались. Не то что они слишком ценили свою девственность, просто на ящиках было уж очень противно, да и неудобно к тому же.
Глава 4. 3 октября
Страна разваливалась. Великая империя оказалась подобна спичечному замку: на вид красивый, ладный, хорошо подобранный, но вынули один элемент из основания – и все развалилось. Таким элементом была вера. Вера человеческая в широком смысле этого слова. Еще в 1917 году христианство стало идейным врагом большевизма, а значит, его необходимо было вырвать с корнем. Вырывали, жгли, насиловали, уничтожали.
Однако русский народ – народ верующий. Большевики изобрели новую веру – в коммунизм. 70 лет они убивали православный дух, насаждая коммунистический взамен ему. «Верим в коммунизм» вместо «Верим в Бога». Кто такой коммунизм? Большевистский заменитель Бога. Человеку нужна вера, жизненно необходима. Иначе жизнь становится бессмысленной. И очень короткой. И тогда зачем все?
Советские люди строили коммунизм и верили, что если не они, то уж их потомки точно познают настоящее счастье. Эта вера в светлое будущее помогла
