который, услышав или прочитав данные названия, и в самом деле станет искать глазами некие ворота. На удочку попадаются разве что впервые посетившие столицу провинциалы. Да и то лишь те, кто предварительно поленился заглянуть в Интернет.
Между тем ворота действительно были. Как и насыпной земляной вал, который с конца XVI века сменили мощные каменные стены высотой до десяти и шириной до шести метров. Вместе с двадцати семью могучими башнями (проездные ворота были только в десяти) над возведением стен трудилось семь тысяч каменщиков.
Строители были свои, местные – тогда как-то без гастарбайтеров обходились. Да и во главе работ стоял Федор Савельев по прозвищу Конь. Правда, поговаривали, что у него имелись итальянские корни. Но если и так, то, судя по имени-фамилии, предки его основательно натурализовались.
Вот стараниями этого отменного мастера с его стройкомандой из отборных горододельцев Москва и обзавелась третьим десятикилометровым оборонительным поясом, который, сомкнувшись на юге с Китайгородской и Кремлевской стенами, на протяжении двух веков с запада, севера и востока надежно прикрывал Белый город от набегов непрошеных гостей.
Современному москвичу эту обороняемую, размером примерно пятьсот тридцать три гектара площадь представить нетрудно. По границам она вполне совпадает с нынешним Центральным округом. И хоть черта эта глазу не видна, преодолимость ее ныне перекрыта такой стоимостью за квадратный метр жилой площади, что никаких железных кованых ворот, никаких высоченных каменных заборов не требуется. Достаточно конкурса, который ни один супостат не пройдет. Если, конечно, он не ну очень дорогой ВИП-инвестор.
Все остальные могут отдыхать…
О странностях градостроительной любви
Собственно, именно для этих «всех остальных» и были созданы бульвары. Причем как раз тогда, когда нужда в крепостной фортификации отпала. А у высшего руководства страны в очередной раз проснулся острый интерес к градостроительным делам.
Самыми увлеченными данным занятием имперскими заказчиками были Петр I и Екатерина II. Правда, довольно распространенное среди историков мнение гласит, что и он, и она все свое сердце отдавали Петербургу, а Москву не очень-то жаловали. Некоторые даже до сих пор утверждают, что наиболее радикальному преобразованию Первопрестольной более способствовал опустошительный пожар 1812 года. В советское время эта точка зрения тоже не опровергалась. Но официально меркла перед генеральным планом 1936 года, воспетым в сталинские и даже постсталинские времена в качестве «первого в истории».
На самом же деле как раз императрица Екатерина чрезвычайно поспособствовала тому, чтобы в Первопрестольной были возведены здания Университета на Моховой, громадный Воспитательный дом, Екатерининский и Павловский дворцы, а также аналогичного названия больницы.
Первый генеральный план Москвы – также по инициативе этой матушки-императрицы – разработали в 1770-х годах. Собственно, это согласно ему крепостные стены Белого города и снесли.
