войлочные киргизские поселки. Много все-таки мне досталось жизни! Молодец! Люблю!
Первую часть пути Мухаммед развлекался, дразня погранцов пуделем. Перевозить овец из района в район было нельзя: то ли карантин, то ли еще какая чушь. А тут кучерявый, овца овцой. И застоявшиеся от безделья в этой дыре часовые, потирая руки, бегут от своих будок у шлагбаума овцу отбирать. А та лает. А потом, вижу, заскучал парень. И у озера Кара-Куль с развлекательной целью я показываю на тамошних огромных ворон, тяжело парящих над мертвой водой, и спрашиваю:
– Как по-таджикски называется эта птица?
– Вы, русские, зовете ее уткой, – отвечает оживившийся шофер, – вообще-то это ворона, но правильно говорить: питиса.
Обратно релятивизм.
Так что кое-какого ума-разума можно было набраться и люмпенизируя.
Это была целая наука – абракадаброй отвечать на расспросы. Первый урок мне преподал Мухаммед Якубов, а спустя годы – Владимир Янович Альбрехт. Он учил говорить следователю такую правду, чтобы шанс подвести кого-нибудь сводился к нулю.
– Откуда у вас Евангелие?
– От Матфея.
Но самого Альбрехта его уменье от лагеря не уберегло. А сосватал нас с Сашей Сопровским на его лекцию “Этика допроса” Пригов. И проходила она на Малой Грузинской в квартире Леонида Бажанова. Так ведь, помните, Дмитрий Александрович? А помните, мы с вами гуляли по Звенигороду, когда у Вити Санчука убежала собачка и он спешил на каждое тявканье и звал: “Лапсик! Лапсик!”
Мы бродили под монастырем вдоль Москвы-реки, и вы мне показывали заречную деревню, где жили с родителями в послевоенное лето. А потом от нечего делать мы пошли в Мозжинку гонять шары. Я оживился, когда узнал, что вы отродясь кия в руках не держали, и решил взять реванш за Витю, который делал меня только так.
Странно вы как-то играли и разыгрались, Дмитрий Александрович! Не на шутку. Мы с Витькой превращали игру в игру, слонялись с ленцой вокруг бильярдного стола, играючи цедили офицерские сальности, с подчеркнутым онегинством натирали мелом острие кия, целились, карикатурно отклячив задницы… А для вас игра – не игрушки. Это было некрасиво: вы брали бильярд нахрапом, ложились животом на стол, сопели, потели. Высунув от усердия кончик языка и чиркая кием по сукну, проталкивали шары в лузу. Разве так делается у порядочных людей? Бильярд должен щегольски щелкать, когда молния свояка просверкивает, как электричество на лабораторной по физике! Поэтому, когда вы выиграли первую партию, я свысока порадовался за вас, но положил про себя, что больше поддавков не будет. И выстроил шары свиньей для второго боя. Вы взялись за старое, но вскоре удручающее зрелище ваших дилетантских потуг приобрело зловещий оттенок, и я начал мазать. К полуночи вы обыграли меня всухую – 13:0. Вы превратили балет в групповое изнасилование, и я посмотрел на вас с новым интересом.
Эта Мозжинка – славное место. Сейчас
