весомо – они были отягощены ответственностью и серьезными последствиями. А после многочисленных безуспешных попыток бороться за свободу Фрэнки была уже не уверена, что способна нести этот груз в одиночку. – Но у меня ведь нет никаких особенных планов, ничего такого…
– Это замечательно! – хмыкнул Виктор – он явно тоже вспоминал ее былые подвиги. – Потому что прямо сейчас ничего такого особенного делать не надо, надо просто спокойно сидеть дома. Наша цель – продолжать жить своей жизнью. Заниматься своими делами. И все. Ничего больше. Пока. Никаких заговоров, никаких планов, никаких блестящих идей. До тех пор пока не разберемся, с кем и чем мы имеем дело. Это понятно?
– Понятно… – кивнула Фрэнки, хотя на самом деле не поняла. Поняла, но не все. Но она поймет. В понедельник. Как только поймает в школе Бретта и попросит – нет, потребует! – объяснить, какую роль он сыграл во всей этой катастрофе. А уж тогда, когда Фрэнки разберется с Бреттом, она будет строго следовать правилам, предложенным папой.
Виктор повел свою семью к старой деревянной двери. Кто-то лил слезы, а кто-то бросал мстительные взгляды им вслед. По пути Фрэнки с Вивекой то и дело останавливались, чтобы обняться с друзьями и пожелать им счастливого пути.
– Вы в самом деле остаетесь? – спросила госпожа Дж., утирая скомканным платочком слезинку, выкатившуюся из-под толстых очков в черной оправе.
– Остаемся! – ответила Вивека и улыбнулась Фрэнки. Фрэнки улыбнулась в ответ.
– Жаль, что мы с Джексоном не можем остаться. Но, увы…
– При всем моем уважении, Вив, – перебила Мэдди Горгон, – вы уверены, что так будет лучше для вашей дочки?
– Абсолютно! – сказала Вивека. Ее уверенность отразилась в зеркальных линзах диоровских очков Мэдди.
– Это была моя идея! – вставила Фрэнки, бросившись защищать маму.
– За последние несколько месяцев мы многому у нее научились! – И Вивека широко улыбнулась дочери.
– Детки у нас умные, не вопрос. – Мэдди мяла в руке узел своей желто-зеленой косынки. – Но в такие времена, как теперь, думаю, учиться следует все-таки у старших.
– Мы учим ее, как выжить, – сказала Вивека. А потом, обращаясь к Фрэнки, добавила: – А она учит нас, как жить.
– Ну что ж, – сказала Мэдди с едкой ухмылкой. – Будем надеяться, она знает, что делает!
Госпожа Дж. шмыгнула носом.
– Берегите себя! Нам хочется увидеть вас целыми на случай, если мы вдруг вернемся.
«Если мы вдруг вернемся»? Фрэнки даже не думала, что все эти люди, возможно, уезжают навсегда. Она была слишком поглощена собственной душевной болью. Она думала только о том, что скажет Бретту. И о том, как это высоковольтно, что родители решили остаться…
Фрэнки сделалось стыдно за свое легкомыслие. Она подкрутила свои внутренние настройки сострадания и установила их на частоту присутствующих. В комнате царила печаль и тоска, густая и давящая, как салемские туманы.
Родители сбились
