потом позвонил Марии на мобильный. Не дозвонившись, набрал домашний номер деда и узнал, что ее забрала скорая. Кинулся в больницу, но его не пустили к Марии, ссылаясь на ее состояние после выкидыша или же, что более вероятно, по указанию деда или даже самой Марии. Наутро дед вместе с ее матерью приехали в больницу и, несмотря на все протесты и мольбы Габриэля, Мария уехала с ними.
После первых отчаянных попыток вернуть жену Габриэль решил взять паузу в надежде на то, что время как-то загладит психологическую травму Марии после потери ребенка, но и спустя месяцы она по-прежнему не хотела с ним разговаривать. Случившееся с ними она, не без внушения деда, называла Божьей карой. Габриэль прошел все стадии от озлобления до депрессии, затем чуть было не запил, но вовремя остановился благодаря Филу. С тех пор прошло больше года, в итоге Габриэль инстинктивно, не отдавая себе отчета, нашел выход в том, чтобы заморозить в себе все чувства, главными из которых были чувство вины и горечи.
Зазвенел телефон, вытащив его из омута воспоминаний. Это был Фил, который заявил, что ему неохота никуда идти праздновать: «Я только заскочу мать поздравить – и к тебе». Габриэль завершил вызов и решил пока что не говорить Филу про разговор с врачом.
Ближе к полуночи Фил ввалился с двумя коробками пиццы и бутылкой колы, что означало, что он не прочь, если его угостят виски. Хотя Габриэль знал Фила с незапамятных времен, он не переставал удивляться полному несоответствие внешней, так сказать, оболочки Фила, и его внутреннего содержания. Чуть выше среднего роста, физически угрожающих размеров, вечно небритый – в общем, производящий на незнакомых с ним людей впечатление типа, с которым лучше не ссориться, а еще лучше держаться подальше. Лишь в узком знакомом кругу знали, что за агрессивной внешностью прячется добродушный увалень с причудами, не очень приспособленный к практичной жизни.
Хлопнув тяжелой ручищей Габриэля по плечу, он двинулся было в комнату, но Габриэль вовремя притормозил его, схватив за куртку и заставив раздеться и снять ботинки.
Габриэль достал из холодильника лед, бутылку Black & White и вместе со стаканами поставил все это на низкий столик, на котором Фил уже успел развернул деятельность по набивки своей любимой трубки. Он доставал из кисета небольшими порциями табак и уминал его в трубке сначала большим пальцем, затем специальной хромированной топталкой. Поджег трубку, коротко попыхивая и выдувая голубоватые облачка дыма.
– Чего ты эту гадость куришь? – прищурившись от дыма, он мотнул головой в сторону сигарет. – У тебя же трубка есть, тащи ее.
– Не хочется.
Фил недовольно повел головой и взглянул на наручные часы, с которыми не расставался ни днем, ни ночью – огромный хронометр, определяющий все параметры окружающей среды, включая радиацию.
– Пора. Ну что, друг мой, – он взял стакан, кажущийся в его лапище крохотным наперстком, – с Новым годом тебя! Здоровья нам всем, и в первую очередь выздоровления Софи! Чтобы ты
