перехлестов, как на первом. Обычная коридорная система плюс дополнительные лестницы по краям – мы их видели, кстати, внизу…
– Да хрень это полная… – выдохнул полковник. – Нет тут никого – давно бы обозначили свое присутствие. Пойдемте, Игорь Константинович, в другой раз поднимемся. В туалет мне что-то захотелось… – Полковник сделал судорожное движение бедрами. – Интересно, здесь имеются туалеты? Не на улицу же бегать в такой дубак.
– Кажется, было что-то похожее – в коридоре между гостиной и холлом. Но не думаю, что в баке есть вода.
– К черту воду, – оторвался от стены полковник. – Вы как хотите, а я возвращаюсь – что-то сурово меня прихватило…
– А я останусь, – понизил голос Волостной. – Прогуляюсь, осмотрюсь. Возвращайтесь, Эдуард Владимирович, сам справлюсь. – В голосе Волостного прорезалась насмешка.
– Думаете, это даст какой-то результат?
– Ну, какой-то даст.
И поджарая фигура молодого человека с бильярдным кием наперевес скользнула за угол…
К системе канализации дом, разумеется, подключен не был. Но здесь имелись собственные коммуникации. Дверь в туалет отличалась прочностью, имела щеколду изнутри и подвесной бак, из которого вода поступала в сливное устройство. Кто-то из похищенных уже воспользовался санузлом, не убрав за собой. Подавляя тошноту, перекосившись от брезгливости, полковник сделал свои дела, вымыл руки в крохотной раковине, подвешенной над приваренным к баку дополнительным краном, и вернулся в гостиную.
А там его появление даже не заметили. Истерика была в разгаре. «Нас похитили, это террористы, мне больно!» – билась в припадке Валентина Максимовна. Обмороженная щека у нее покрывалась белыми пятнами, и склонившийся над ней прокурор Иннокентий Адамович безуспешно пытался замазать щеку какой-то мазью, найденной в шкафу.
– Господи, где наши теплые вещи, как так можно жить? – стучала зубами, скорчившись на диване, еще не согревшаяся Екатерина Семеновна.
Угрюмый Буревич навалил полный камин углей, толкал туда обрывки газет, поджигал, ворошил эту кучу кочергой – и понемногу угли начинали потрескивать, распространяя тепло. Директор школы с птичьей фамилией растаскивал по углам калориферы – а их здесь было ровно четыре штуки (словно кто-то заранее позаботился), – подключал к розеткам, опасливо выставлял максимальный режим.
– Вы бы не слишком усердствовали, Владимир Ильич, – с подозрением косился на его манипуляции адвокат Чичерин. – Выбьет пробки к чертовой матери – и тогда нам точно карачун приснится.
– Не слушайте его, Владимир Ильич! – визжала окоченевшая Екатерина Семеновна. – Все включайте, пусть будет тепло!
Сильно маялся толстяк Иван Петрович, много думал, потел холодным потом, шнырял по сторонам глазами. Забрался в навесной шкаф, принялся вытрясать оттуда пачки с солью и крупами, посуду, бутылочки с уксусом, миниатюрные баллоны-картриджи
