через горы на восток. Там и осели на берегу озера.
– Погоди, если у них проблемы с властями… Ты хочешь сказать, что, по сути, это поселение преступников?
– Джеймс, – поморщился Крамер, – вечно ты, не разобравшись, ставишь клеймо. Они милые гостеприимные люди. Просто у них религиозные разногласия с царем.
– Не понял, – Хопкинс сдвинул брови. – Ты соображаешь, что говоришь? Что такое религиозные разногласия? Их культ несовместим с цивилизованным обществом? Они сатанисты? Или Россия настолько дикая страна, что запрещает молиться, кому как заблагорассудится?
– Джеймс, черт подери, я что тебе, философ? – вспылил Филипп. – Я в этом не разбираюсь. Если тебе так интересно, спросишь у их старосты. Вот уж потолкуете всласть, он будет рад получить свободные уши на вечерок. А если невтерпеж, то потолкуй с моим русским помощником, отличные байки травит про русского цезаря. Я в России не был, понятия не имею, кому и как они там молятся, но, честно говоря, с трудом представляю, что население такой огромной территории можно заставить молиться одинаково.
– Ладно, не кипятись, – миролюбиво произнес Хопкинс. – И если мы закончили с твоими висельниками, то давай поторопимся.
Они снова пустили лошадей рысью и уже через десять минут выскочили на лесную поляну, где их поджидало трое всадников. Один из них, заметив приятелей, поскакал им навстречу. Это был представительный господин в аристократических штанах-галифе для верховой езды и щегольском двубортном сюртуке черного цвета, из-под которого выглядывала белоснежная чесучовая сорочка. На ногах его были сапоги с высокими голенищами, а на голове – шляпа-котелок с тесемкой, протянутой под волевым подбородком. Торс его был опоясан широким кожаным ремнем, на котором висели две кобуры, а в них матово блестели рукояти двух новейших пистолетов «Драгун». Взору защитников закона явился сам Император Калифорнии Джон Саттер собственной персоной. Он царственно восседал на великолепном вороном жеребце, держа поводья правой рукой и положив левую на гладкий приклад кремневого ружья, притороченного к дорогому седлу.
Саттер остановился в тридцати ярдах от шерифов, чтобы дать им возможность выказать ему уважение. Хопкинс и Крамер пустили лошадей шагом и степенно приблизились к ожидающему их всаднику.
– Джентльмены! – воскликнул Саттер и коснулся края шляпы в знак приветствия.
– Сэр! – хором ответили джентльмены и отсалютовали двумя пальцами у виска.
– Приветствую вас на моей земле, господа! – важно произнес Саттер. – Хопкинс, я рад, что вы не один! Мистер Крамер, выражаю вам свое почтение и заверяю, что сегодня у вас будет прекрасная возможность восстановить справедливость в этом благословенном краю! Надеюсь, вы умеете стрелять! – И он покосился на топорик Хопкинса.
– Хватит политеса, Джон, – сказал Хопкинс, которого несколько утомили излияния Саттера. – Твой посыльный сказал, что тебя грабят, так давай не будем терять времени.
– Да,
