не победили бы правоверных, если бы их вождь не пользовался особым покровительством пророка. Армия мамелюков была непобедимой, самой храброй на Востоке; если она не оказала никакого сопротивления, то это потому, что была греховной, неправедной. Этот великий переворот предсказан в Коране в нескольких местах».
Тем не менее, духовенство продолжало антифранцузские проповеди в мечетях. И Бонапарт решился на то, чтобы потребовать полного и всеобщего повиновения французам. Он заявил десяти «наиболее преданным» шейхам: «Нужно положить конец этим беспорядкам; мне нужна фетфа…, приказывающая народу принести присягу на верность». На это после продолжительного раздумья глава улемов Аль-Азхара ответил: «Вы хотите пользоваться покровительством пророка, он любит вас; вы хотите, чтоб арабы-мусульмане поспешили встать под ваши знамена, вы хотите возродить славу Аравии, вы не идолопоклонник, сделайтесь мусульманином; 100 ООО египтян и 100 ООО арабов из Аравии, Медины, Мекки сомкнутся вокруг вас. Под вашим водительством и дисциплинированные на ваш манер, они завоюют Восток, и вы восстановите родину пророка во всей ее славе».
Бонапарт не сказал ему ни «да» ни «нет». Впоследствии лорд Эбрингтон задал ему вопрос: правда ли, что он собирался принять мусульманство? «Вы не можете себе представить, – ответил Наполеон, – сколь многого я добился в Египте тем, что сделал вид, будто перешел в их веру». Он не верил в христианскую Троицу, а потому монотеистическая религия пророка пришлась ему по душе, но принимать ее в целом он не собирался. Не исключено, что на основе ислама Наполеон хотел создать какую-то новую веру. По крайней мере, такой вывод можно сделать из его собственных слов: «Я видел себя едущим на слоне с тюрбаном на голове и новым Кораном в руках, написанным в соответствии с новой религией, которую я основал. Я хотел объединить в этом походе опыт Запада и Востока, поставить историю на службу себе…» Дерзкое желание! Мудрый и одновременно слишком самолюбивый правитель ни тогда, ни гораздо позднее так и не понял, что это он будет служить истории, а не она ему…
Тем не менее, требуемая Наполеоном фетфа была обнародована во всех мечетях. Подчиняясь всем формальностям, которых требовали обычаи от правителя страны, он провел в августе и сентябре 1798 года три массовых праздника: фестивали Пророка, Нила и Республики во время которых были ярко разукрашены мечети, дворцы и базары, а небо расцвечивалось фейерверками. Для знати устраивались армейские парады и роскошные обеды, а бедноте бросали значительные суммы денег в мелкой монете. Неудивительно, что дивившийся всему этому народ ликовал. Но веселье закончилось вместе с праздниками. Будни же в который раз показали несовместимость новых европейских порядков, вводимых французской администрацией, с традиционным укладом жизни египтян. В силу этого даже благие намерения пришельцев истолковывались превратно и враждебно. Именно так воспринимались все нововведения в организацию городской жизни.
